Рубрика: История

О том, что чешский Терезин был транзитным концлагерем для евреев во время Второй мировой войны и здесь от голода и болезней погибло более 30 тысяч человек, известно многим. Но вот о том, что узники терезинского гетто серьезно изучали русскую литературу, переводили русских авторов, что местные дети создали свою «Республику ШКИД», знают немногие. То, что Терезин боль не только еврейского, но и русского сердца, доказывает автор документального фильма «Я помню…» Елена Логунова. Картина была недавно выдвинута на соискание Госпремии РФ.

Автор сценария и режиссер фильма «Я помню…», краснодарская писательница Елена Логунова рассказывает, как она узнала о множестве связей с русской культурой, существовавших в Терезине.

«В начале 2009 года я искала в Интернете какие-то необычные привязки Пушкина к Чехии и нашла упоминание о том, что в Еврейском музее в Праге находится необычный перевод Пушкина. Оказалось, что это перевод, который делал преподаватель в гетто Терезин. Я стала разбираться с этой темой и предложила руководителю Союза русскоязычных писателей в Чехии сделать фильм. У меня такой опыт есть, я много лет работала на телевидении».

Создатели фильма сосредоточились на том, чтобы показать роль русской культуры в жизни группы детей-узников Терезина, обучавшихся у русиста Вальтера Эйзингера.

Елена Логунова «Этот фильм сделан по одной главе моей книги «Терезин – боль русского сердца», в которой предпринята попытка показать трагедию Терезина таким образом, чтобы стало понятно — нам, русским, эта трагедия не чужая. Потому что в Терезине русская литература имела совершенно особое значение. Там ставились спектакли российских авторов – Чехова, в частности, Гоголя. Там переводили русских поэтов, причем, это делали дети. Там исполняли музыку русских композиторов. Там было очень много таких культурных привязок, очень много людей, которые так или иначе были связаны с культурной жизнью России. Эта трагедия – боль еврейского народа, бесспорно. Но она и боль русского народа тоже. Это неразрывная историческая связь. А в фильме мы показали один, отдельный момент, который смотрится как самостоятельная тема. Это история 115-ти детей, которым преподавал замечательный русист Вальтер Эйзингер. Он прочитал им книгу «Республика ШКИД», и они так впечатлились, что тоже организовали у себя Республику ШКИД. И вся жизнь этих детей проходила в двух пластах – был концлагерь, в котором они жили, и была другая, очень богатая культурная жизнь. Были лекции, которые им читали, был журнал, который они выпускали. Это очень впечатляющий контраст».

Союз русскоязычный писателей в Чехии активно продвигает фильм «Я помню…», поддержку ему оказало и Посольство России в Чехии. Появилось сообщение и о том, что фильм выдвинули на соискание Госпремии РФ. Режиссер Елена Логунова, однако, реально оценивает ситуацию и считает, что выдвижение на престижную премию не более чем попытка Союза русскоязычных писателей снискать себе лавры.

«Это отчасти, может быть, и трогательно, но совершенно неадекватно. Это не такого уровня, не такого масштаба работа. Это хорошая работа, интересный фильм, в нем представлена своеобразная точка зрения, уникальные документы, которые до сих пор не показывались, но он не тянет на награду такого уровня»,

— утверждает Елена Логунова.

Бог знает, почему меня эта насмешка так задевает, почему меня так оскорбляет, что я не могу носить зеленое сукно как другие рекруты. Откуда же взялась эта извращенная идея перекрасить молью изъеденные формы со времен монархии в столь отвратительный синий цвет, тогда как зеленую форму могут носить воры и дебилы, а почему только я нет?

Ладислав Порйес Потому что ты обрезанный, подсказывает мне мудро Саша. Ты еще не знаешь, ты балда, что быть евреем во время фашизма самый большой грех?

Это отрывок из книги Иоселе и те другие нашего сегодняшнего собеседника Ладислава Порйеса. Ладислав Порйес родился в Словакии. После того, как он потерял родителей его воспитывали бабушка с дедушкой. Свое детство он провел в восточной Словакии, в городе Михаловце. Рос он как все обыкновенные дети, даже не подозревая, что он чем-то отличается.

— В моей юности я, можно сказать, не знал, что я еврей. Об этом я узнал только тогда, когда меня принуждали носить желтую звезду. Я сдал экзамен на аттестат зрелости, так называемый «абитур» в 1939 году, после чего я уже не мог продолжать свою учебу в университете и пошел учиться слесарем.

На территории Словакии были введены нюренбергские законы. Каким образом введение нюренбергских законов коснулось Вас?

— В 1939 году меня принудили вступить в трудовой батальон молодых евреев, которые родились с 1919 по 1921 год.

На караул! У нас не было никакого оружия, у нас были кирки и лопаты. Наше подразделение называется шестой трудовой батальон, и это то единственное, чем в глазах общественности создается вид, что мы являемся частью армии словацкого государства.

— Сначала это была жесткая работа с лопатой и чеканом, после этого нас разделили в несколько лагерей, их было 6 или 7 на территории Словакии — Словацкого фашистского государства. Там мы работали в очень трудной местности, с чеканом и лопатой мы высушивали болота. Наша норма была сначала 6 вагонеток, очень, очень тяжелого материала, камней.

Потом Вам повысили норму на 12 вагонеток в день и стали угрожать отправкой на фронт.

— Нам грозили, что если мы не выполним норму, то нас пошлют на русский или украинский фронт чистить терен — местность от мин для немецкой армии, для Вермахта и СС. От этой угрозы я убежал. Какой-то доносчик, который меня знал еще с юности, донес на меня, что я дезертир. Военная жандармерия поймала меня и отправила в тюрьму.

Председатель суда выносит приговор: семь месяцев тюрьмы строгого режима в карцере, два раза в неделю усиленной постом и жесткой кроватью. Это ровно столько, сколько требовал для меня прокурор, видимо здесь нет традиции, чтобы взгляды прокурора и судей расходились.

После того, как Вы практически отсидели свой срок, Вас отпустили, но сразу стало ясно, что Вы не можете жить по официальным документам, так как еврейские документы — это билет на поезд отправляющийся в концлагерь.

— Я жил, по так называемым арийским бумагам. Меня звали Порубски, а остальные данные и дата рождения были оригинальными, потому что я боялся, что мог бы перепутать.

В поисках кошер документов пришел Ладислав Порйес в еврейскую общину, где его встретили двое молодых, безусых, веселых парней.

А какие бумаги Вы бы мне порекомендовали? Те христианские или лучше нееврейские? Мужики сходили с ума со смеху: Все хороши, до тех пор, пока Вас не поймают. Потому что когда Вас поймают и надавят, то все, всё равно дерьмовые.

Этот опыт Вы должны были испробовать и на себе.

— На меня вновь донесли. На этот раз это был еврейский мосер – доносчик, которого платила тайная полиция словацкого государства. Меня оттранспортировали в лагерь в Середь, а оттуда в Освенцим.

Поезд тяжело тронулся. Деревянный вагон для скота был переполнен и несмотря на то, что прошло меньше часа, уже было нечем дышать. В ограниченном пространстве с единственной зарешеченной форточкой было набито около сотни человек, старых и молодых, мужчин и женщин, школьников и малышей.

В ожидании самого худшего Вы уже из пересылочного лагеря Середь решили сбежать.

— Когда мы были в Середи, нам удалось запечь в хлеб инструменты и этим сделать дыру в вагоне, но вновь один доносчик, которого немцы назначили командиром вагона донес, что мы пробуем сбежать. Они нас выгнали на перрон, дали новый вагон, загнали нас туда и было по попытке. В Освенцим мы приехали в конце сентября 1944 года и на рампе с нами делали так называемую селекцию. Мы еще были молодые, нас не ликвидировали.

Вы могли бы рассказать какую-то историю, связанную с жизнью в лагере?

— Я попал в лагере в больницу. В один вечер пришел новый СС-врач на контроль больных. У меня из-под одеяла выпали шахматные фигурки, которые мы изготовили из хлеба. Я очень испугался. Новый врач был очень удивлен и спросил у меня, если я играю в шахматы. Я сказал да. — И хорошо играешь? — Да, как-то играл в клубе. — Так оденься и иди со мной. Я пришел в его комнату, он взял клубные шахматы и разложил их, предложил мне сигареты и сказал, чтобы я начал игру белыми фигурами. Я начал Е-4. Он ответил Е-5 и я, потому что был молод и предпочитал острые варианты, сыграл Ф-4, королевский гамбит. Он пиона взял и потом я еще пожертвовал коня. Он попал под очень острую атаку.

А Вы не боялись, что победа могла бы Вам дорого обойтись?

— Я сказал, не плохо было бы выиграть и показать ему, что и низшая раса может победить Herrenvolk – нацию господ. Но потом когда я видел, что он очень нервозен, и я начал бояться, что он мог бы мне отомстить. Я нарочно сделал слабый ход, чтобы ему дать возможность обороны. И, наконец, я ему дал возможность выиграть партию. Он был очень счастливый. Он принес мне консервы — свиную тушенку и половину настоящего хлеба, не такую, какую мы имели, из отрубей.

В ноябре 1944 года, когда в Германии началась нехватка квалифицированных работников, немцы стали использовать для работы и заключенных. Они их возили ночью, боясь русской разведки, не включали даже фары. Русский фронт был очень близко. Эту ситуацию Ладислав Порйес со своим другом использовал, чтобы сбежать.

— Эсэсовец, который ехал с нами в грузовике, начал дремать и мы оба выпрыгнули. Они пробовали в нас во тьме стрелять, но мы легли. Они боялись остановить колонну, потому что в этой ситуации могли бы убежать и остальные. Нам это удалось. Три дня мы шли в направлении, откуда мы слышали канонаду. На четвертый день с утра нас разбудило: Стой, руки вверх! Это уже был русский патруль.

Русские удостоверились, что у Вас нет подмышкой татуировки с обозначением группы крови, как у эсэсовцев и приютили Вас.

— Они нас накормили. Мы отказались от шпика, так как наш весь был между 40 — 45 килограммами. Но они нас принудили выпить стаканчик водочки. Мы были от этого пьяные. Они привели нас в землянку, там мы рассказали командиру о нашей судьбе.

Так Ладислав Порйес стал солдатом армии генерала Свободы.

После войны Ладислав Порйес искал своих родственников. Но не нашел. 18 его ближайших родственников закончили свой жизненный путь в крематориях концлагерей. Его последующая жизнь также не проста, в 1951 году во время антисионистских процессов его уволили с работы. После 3 лет ему позволили работать на радио, но после оккупации Чехословакии войсками Варшавского договора в 1968 году его уволили во второй раз. После чего он работал кладовщиком.

Рубрика впервые вышла в эфир 25-го мая 2002 г.

8 мая в Чехии отмечают годовщину окончания Второй мировой войны и освобождения страны от фашизма. В эти дни у монументов, напоминающих о подвиге солдат, у братских могил жертв фашистского геноцида, массовых расстрелов мирного населения, а также многочисленных бомбардировок, звучат слова благодарности, искренние обещания не забыть и чтить память тех, кто погиб во время этой жестокой войны, выкупив ценой своей жизни мирное небо для грядущих поколений.

Бомбардировка Кладна (Фото: Kladno Záporno) За годы, которые продолжалась Вторая мировая война, в Европе, Африке, Азии, на Ближнем востоке – всюду, где велись боевые действия, погибло свыше 60 миллионов человек. Большая часть жертв приходится на мирное население, страдавшее от голода, болезней, репрессий и воздушных налетов, которым подвергали города и села. Предполагается, что под бомбами во время войны погибло свыше полутора миллионов человек. И Чехия не является исключением.

Можно сказать, что чешские города, вернее, промышленные и транспортные объекты на территории Протектората Богемии и Моравии, одними из главных целей для союзнических ВВС, американских и британских, стали с середины 1944 года. Они стремились уничтожить заводы, расположенные в области города Мост, в Пльзни, Пардубицах, Брно, Остраве и иных городах, в том числе в Праге и ее окрестностях.

Бомбардировка Кладна (Фото: Kladno Záporno) При этом множество жертв из числа гражданского населения были случайными, когда бомбы и осколки падали на жилища ни в чем не повинных людей. Это и случай краткой, неожиданной бомбардировки Праги в феврале 1945 года, а также ближайших окрестностей чешской столицы, например, промышленного города Кладно в апреле 45-го и в сентябре 1944 года.

«Кладно во время войны подверглось бомбардировке дважды. Главный налет был осуществлен 17 апреля 1945 года, а первый, случайный, произошел 14 сентября 1944 года. Бомбы тогда упали у холма Святой Ян, недалеко от завода Польди. Судя по доступной информации, самолеты летели бомбить химические заводы в городке Залужи у Моста. Вероятно, у одного из самолетов, направлявшихся туда, произошла поломка. Пилот выстрелил ракеты, извещающие о неполадках, самолет отклонился от курса и совершил два поворота. При первом упала одна бомба, а при втором сорвалась другая. Обе упали в лесу. Когда объявили воздушную тревогу, рабочие с завода Польди убежали прятаться именно туда. Одна из бомб упала на их укрытие и унесла жизни 44 человек», — рассказывает педагог центра досуга «Лабиринт» города Кладно и руководитель военно-исторического клуба Радек Зима, который каждый год для детей и взрослых проводит поисковые походы по местам бомбардировки своего родного города.

Бомбардировка Кладна (Фото: Kladno Záporno) В 1945 году налет на Кладно, вероятнее всего, был запланированным.

Радек Зима: «Апрельская бомбардировка была, скорее всего, связана с тем, что в тот период у союзнических ВВС уже не было столько крупных и значительных целей. Они выбирали запасные варианты, например, вели атаки на железнодорожные узлы. Вполне вероятно, что одна из групп попала в этот регион, командир заметил железнодорожный вокзал, пути, движущийся локомотив и было принято решение о бомбардировке. Кладненский завод Польди не был целью налетов. Это, конечно, странно, учитывая объемы производства, но существует мнение, что причина заключалась в том, что он выпускал коленчатые валы для нужд авиации. В период, когда союзнические войска вели интенсивные бомбардировки промышленных целей, Luftwaffe уже не имела такого значения, как несколькими годами раньше. Бомбардировщики выбирали иные цели».

Бомбардировка Кладна (Фото: Kladno Záporno) Бомбардировка Кладна в апреле 1945 года осуществилась силами 8-й воздушной армии США, продолжает Радек Зима, с которым мы побывали на местах, где падали бомбы: «Это не была атака на город, а именно на железнодорожный узел и гаражи ČSAD – фирмы, обеспечивавшей автобусные перевозки. Бомбы падали на краю леса и на дорогу, а осколки летели в сторону частных домов, где тогда погибли два человека. До этого здесь серьезных налетов не было, поэтому, когда на горизонте появились самолеты, многие ситуацию недооценили. В одной из мастерских остался работать хозяин со своим сыном и подмастерьем. Жена прибежала сказать, чтобы они спрятались, но именно в это момент упала бомба. Женщина и подмастерье чудом спаслись, а отец с сыном — погибли».

В одном из поисковых походов, которые ежегодно проводит Радек Зима из центра досуга «Лабиринт», участвовали и люди, которые пережили бомбардировку союзнической авиации. Три года назад во дворе одного из частных домов они нашли и маленький памятник, напоминавший о военных событиях.

Бомбардировка Кладна (Фото: Kladno Záporno) Радек Зима: «Тот дом, в котором в 1945 году погиб хозяин со своим сыном, мы не смогли найти. Точное место никто не помнил, а по именам ничего вычислить не удалось, какие-то дома были проданы и владельцы переселились. Но в одном из двориков действительно стоял маленький памятник из камней и осколков бомбы. Стояла там и дата бомбардировки».

Проходя по Кладну в местах бомбардировки вместе с Радеком Зимой ныне, в апреле 2012 года, мы нашли этот дом, но памятника там уже не было. Двор, вероятно, был перепланирован новым владельцем дома, который ничего не знал о событиях прошлого.

Фото: Станислав Маршал Шрамы, оставленные во время Второй мировой войны бомбами, до сих пор заметны и на улицах Праги, хотя среди всех центральноевропейских столиц она, можно сказать, пострадала менее всего, особенно, если сравнивать с Будапештом, Берлином или Варшавой.

Первый бомбовый удар по Праге союзнические силы, которые стремились уничтожить стратегически важные промышленные объекты, был нанесен 15 ноября 1944 года. Целью бомбардировщиков, прорвавшихся с юга по течению Влтавы, была электростанция в районе Голешовице. И хотя несколько смертоносных бомб упало вне территории данного, без сомнения, стратегического объекта, жертвы среди населения были минимальными.

Монастырь Эмаузы на Слованах Неожиданным и значительно более трагическим был налет, осуществившийся в канун Пасхи 1945 года в Пепельную среду 14 февраля. Под бомбами оказался самый центр чешской столицы – район Винограды. Всего за 5 минут, которые продолжался полуденный налет, 62 американских бомбардировщика В-17 сбросили на Прагу 152 тонны смертоносного груза.

Сирены противовоздушной обороны возвестили об опасности слишком поздно, а пражане, которые за время войны успели привыкнуть к учебным тревогам, сигнал игнорировали. 100 домов было разрушено, 11 тысяч человек остались без крова, непосредственно под бомбами погибло 700 горожан и столько же задохнулось в заваленных руинами подвалах или позже скончалось от полученных ранений.

Фото: Станислав Маршал «На одной из залитых водой улиц мне пришлось пробираться в брод. Справа от меня горел монастырь Эмаузы. Я добежал до набережной, чтобы увидеть, какой урон был нанесен городу. В это время провалилась крыша собора. Остановившиеся часы показывали время удара – 12 часов 32 минуты», — так описывал один из радио-репортеров картину, представшую перед его глазами на улицах Праги.

«Символом февральской бомбардировки Праги в 1945 году стал бенедиктинский монастырь Эмаузы на Слованах. Его интерьер полностью выгорел, а вместе с ним погибли в огне и средневековые фрески. На следующий день рухнула одна из башен костела», — рассказывает о бомбардировке историк Ян Борис Углирж.

Бомбардировку чешской столицы в своем дневнике упоминает и Франтишка Беркова, жена аптекаря из Брно: «14 числа этого месяца был налет на Прагу. Более всего опять пострадал центр города – Вршовицы, Винограды, Прага II, вплоть до Влтавы. Мост имени Палацкого был поврежден. Людей, которые на нем в это время были, и еще на мосту Ирасека, ударной волной смело во Влтаву. Бомбы попали в несколько домов на набережной, а угловой дом, который находился на Ресловой улице и на набережной, провалился до первого этажа. Около, на трамвайном перекрестке, как раз стояло около 250 человек – большинство из них погибли. Тревогу объявили слишком поздно. Сирены загудели в 12.14, но почти сразу начали падать бомбы, а через минуту все кончилось. Множество людей находилось на улице, в трамваях, лишь немногие были в убежищах. Поэтому столько мертвых и раненых. Из пражских достопримечательностей был разрушен монастырь и костел На Слованах — Эмаузский. Рядом находился склад резины, горело еще и на третий день. Большинство пражских пожарных были отправлены в Дрезден, где произошло три сильнейших ночных и два поменьше дневных налета, которые превратили внутренний город в руины. Махитка, который живет всего в часе езды оттуда, в Nidersedlitz, писал Ивану, что это был пекло».

Разрушена была во время февральской бомбардировки Праги и самая большая в Центральной Европе синагога на Сазавской улице в районе Винограды. Бомба попала прямо в нее, и позже синагогу снесли.

Фото: Станислав Маршал «Я бы осмелился сказать, что эта синагога — символ судьбы всей пражской еврейской общины, от которой после падения Третьего рейха, осталось лишь несколько человек. Ну, а район Винограды… Пусть пражане или кто-то из гостей города пройдут по Манесовой улице или же по Виноградской… Там, где они увидят новый дом, то, почти точно, поймут, куда упала бомба, и где было нужно построить новый», — говорит историк Ян Углирж, который, как и множество иных историков, склоняется к мнению, что налет на Прагу был трагической ошибкой, как это объясняло американское командование и непосредственно пилоты, участвовавшие в тот роковой день в бомбардировке чешской столицы. Из-за плохой погоды они просто перепутали Прагу с Дрезденом, бомбардировка которого осуществлялась по требованию советского командования, для которого столица Саксонии являлась важным железнодорожным узлом.

Ян Борис Углирж Ян Углирж: «Я действительно считаю, да и все мои коллеги, что это было навигационной ошибкой. Они летели из Великобритании, и уже над Голландией, да и над всей Западной Европой, была исключительно плохая погода – густая, низкая облачность и сильный боковой ветер. 62 бомбардировщика типа В-17 действительно снесло ветром в сторону. И вполне понятно, что когда они думали, что уже находятся над Дрезденом, то открыли люки и сбросили бомбы».

Но вот только пражане, которые в роковой военный день находились в городе, такому объяснению не верят. Некоторые из них позвонили и прямо в студию, когда на радиостанции Чешское радио 2 – Прага 14 февраля 2012 года вспоминали о неожиданной бомбардировке чешской столицы, осуществившейся 67 лет назад.

Пожилая слушательница: «Мне было 22 года, я тогда работала на Сенной площади (Senovážné náměstí). Был прекрасный солнечный день, но холодноватый. Мы были в стороне от налета, на Сенной ничего не было. Но я помню, что день был прекрасный».

Пани Матоушкова из Ржичан у Праги: «Я могу подтвердить именно то, что говорила слушательница передо мной. Мне тогда было 14 лет, мы жили у Флоры на Либицкой улице. Тогда был абсолютно ясный день! Моя тетя открыла двери на балкон и сказала: «Посмотри, они рисуют по небу». Это означало, что небо было чистым. То, что говорят, что были тучи – ложь! И буквально через мгновение на противоположной стороне бомба упала на дом, а за ней еще несколько. Я думаю, что вопрос с погодой нужно еще раз исследовать. Очень странно, что кто-то говорит о тучах наверху, когда снизу их не видно. И непонятно, кто же давал сигнал, когда налет уже начался и самолеты «рисовали по небу», как говорила моя тетя».

Своими воспоминаниями в эфире поделился и восьмидесятилетний пражанин, который 14 февраля 1945 года был на приеме у зубного врача со своей мамой: «Мы в это день были на Карловой площади, недалеко от Лазарской улицы, где стоит дом, облицованный плиткой, построенный еще в период первой республики. В этом доме был кабинет зубного врача. Мы с мамой как раз ждали приема. Когда начали падать бомбы, конечно, все позабыли о своих зубах… Когда все прошло, мама не знала, можем ли мы идти домой. А нам надо было в Сташницы, мы жили на улице За страшницким депо. Потом мы все-таки пошли — пешком. На улице лежали оборванные трамвайные троллеи. Фото: Станислав Маршал Помню, мы их перескакивали, так как не знали, не под напряжением ли они. По дороге я видел множество разбомбленных домов – мясные лавки, магазины, лазарет. Было ли солнечно, я не помню. Припоминаю лишь, что в воздухе висел дым. Но дальше, около Виноградского кладбища, ничего такого уже не было. Трамваи, конечно, не ездили, да и ничего другого тоже. Вот это я помню».

«14 февраля я был в Виноградской больнице на отделении профессора Прусика. В полдень я должен был осмотреть еще одного пациента. Но его не было. Вот вам повороты человеческой жизни… Когда пациента там не было, я решил идти домой… Сел на трамвай и поехал домой. Если бы я пациента осмотрел, задержался на полчаса, то, возможно, ехал бы на трамвае, в который на Швериновой (Schwerinová) улице (ныне Виноградская) попала бомба, — писал в своей книге «Конец воспоминаний 1938–1945» профессор Владимир Вондрачек, заведующий психиатрической клиникой 1-го медицинского факультета Карлова университета. — Когда пришел домой, то еще до того, как завыли сирены, я успел сесть за корректуру статьи. Я не обратил на это внимания, перед февральским налетом никто к этому серьезно не относился… Вдруг я услышал звук самолета, а через секунд восемь, несколько усиливающихся ударов, странный свист и звук сыплющегося стекла. Мне показалось, что это стреляет противовоздушная батарея, но внутри у меня было неприятное ощущение большой опасности… Наш ущерб был минимальным. Разбилось одно окно, с венецианской люстры упало одно украшение, да железная штора моего гаража вогнулась вовнутрь…

Фото: Станислав Маршал Мой друг Владимир Главачек, известный отоларинголог, возвращался пешком из Виноградской больницы домой на Житную улицу. Он был бескомпромиссный евангелик…, но когда начали падать бомбы, спрятался в католическом храме Святой Людмилы. Правильно сделал. Рядом с костелом потом обнаружили большую яму от бомбы. В нескольких домах от нас, на Манесовой улице, жил известный художник Штафл. Дом был разрушен, жильцы погибли, Штафл с женой тоже. Погибло несколько врачей. Гинеколог профессор Зикмунд, пожилой господин, возвращался из больницы, не пошел в убежище, и его убило прямо на улице… Говорят, что бомбардировка произошла по ошибке, командующий перепутал Прагу с Дрезденом. Была ли это правда, не знаю. Когда после войны можно было снова ездить в Германию, я часто бывал в Дрездене, который знал еще с прошлых времен… Когда пражанин посмотрит на Эльбу в Дрездене, то видит, что река делает подобные изгибы, как и Влтава в Праге».

Вспоминает коренная жительница чешской столицы: «Я тоже из Праги, и тоже свидетель тех событий. Своим внукам и правнукам я рассказываю, что этот налет, который мы вспоминаем, был кульминацией жесточайшего стресса, продолжавшегося несколько лет, когда мы умирали от ужаса, что такой налет может быть. Свои лучшие годы мы провели в подвале. Только мы шли спать, как вновь гудели сирены. Мы надеялись, что этого налета не будет. И я думаю, что это была действительно ошибка. Я живу там, где жила и тогда – в Вршовицах, и помню, как над нами, улицей выше, горел дом. Бомбардировка шла полосой. Мы с мамой потом ходили смотреть. Горела синагога, дома – вплоть до моста Ирасека. А недавно я прочитала, что и художник Йозеф Лада во время этой бомбардировки потерял одну из своих дочерей, она погибла на этом мосту. Мы выжили, но я всегда вспоминаю обо всех погибших тогда людях».

Фото: Станислав Маршал После февральского налета Праге предстояло пережить еще три бомбардировки, на это раз запланированных – два небольших налета 2 и 3 марта, а также разрушительную воздушную атаку 25 марта 1945 года. В марте целью американских бомбометателей стали непосредственно заводские районы, что неудивительно. И в последние дни войны два пражских военных завода посылали на фронт сотни истребителей танков типа Hetzer. В районах Либень и Высочаны было полностью уничтожено или серьезно разрушено 60 производственных объектов. В развалины превратились Чешско-моравские машиностроительные мастерские, завод Колбен-Данек, Высочанская молочная фабрика, склады Julius Meinl, завод братьев Прашилов, химический комбинат, паровые мельницы Франтишека Одколека и ряд других фабрик и заводов. Хотя в этот раз американские ВВС провели бомбардировку в воскресенье – Вербное воскресенье, когда заводы не работали на полную мощность, без человеческих жертв не обошлось и в это раз. 250 человек погибло и 500 получили ранения.

«В Вербное воскресенье я получил задание на велосипеде съездить в Дубечек за яйцами к Кратошкам. А пока хозяйка их готовила, мы с Пепиком Кратошкой побежали в каменоломню, откуда видели «черные тучи» бомбардировщиков, а внизу облака пыли – это бомбили ЧКД в Высочанах. Я помню оба налета на Прагу. Я вам скажу, что во время войны по поводу гудящих сирен воздушной тревоги даже шутили. Но после этих двух налетов… Конечно же, мы потом об этом помнили всю жизнь», — вспоминал в эфире Чешского радио, позвонивший в студию восьмидесятилетний пражанин.

3 мая в пражском Российском центре науки и культуры состоялась встреча ветеранов Второй мировой войны. В ней также принял участие наш внештатный сотрудник Алексей Пономарев.

• Фото: Алексей Пономарев
• Фото: Алексей Пономарев
• Фото: Алексей Пономарев
• Фото: Алексей Пономарев

Здесь нет места бессмысленным спорам о том, как правильно называется этот праздник — «День Победы» или «День Освобождения» и когда его праздновать — 8 или 9 мая? Для ветеранов Победа — одна на всех! Хотя весной сорок пятого победа была долгожданная, для каждого из собравшихся в российском центре культуры и науки в Праге на ежегодную встречу ветеранов война закончилась по-разному.

Танкисту 1-й чехословацкой отдельной танковой бригады Вацлаву Пришыблу в сорок пятом было двадцать два. Для него война закончилась 30 апреля, когда освободили моравский промышленный город Острава. Вацлав сразу же получил приказ убыть в Москву. В дороге он и узнал о капитуляции Германии:

Вацлав Пришыбл (Фото: Алексей Пономарев) «Восьмого числа узнал, что было подписана капитуляция. Девятого, что вошли советские войска в Прагу. Как я узнал, тут же началось страшное веселье кругом. Крики, стрельба. Что такое, в чем дело? Конец войны! Всеобщая радость! Конечно, отмечали, кто как. Выпили за здоровье, за Победу! Приехал в Москву, когда День Победы был в Москве — парад 24 июня, даже на этом параде участвовал — как зритель, конечно».

Ветеран тыла Антонина Иванова в мае сорок пятого работала на Байкале. В ночь на 9 мая ей приснился необычный сон, ставший пророческим:

Антонина Иванова (Фото: Алексей Пономарев) «Именно с восьмого на девятое я видела такой сон. Летят самолеты. Вот они кружатся. Вот они садятся на озеро и становятся белыми птицами. А кругом зелень, лужайка, цветы. Я рассказываю женщинам, они говорят — к чему бы это? И по радио объявили: Кончилась война! День Победы!»

Для пехотинца Йозефа Налепки последний выстрел прозвучал уже после официального окончания войны. Двадцатилетний старшина принял бой на одной из улиц в Праге: «Десятого мая мы шли по улице Народная. Там еще сволочи молодые немцы были. И стреляли в нас!»

Вера Голубева, урожденная Беневска, ушла на фронт в 44-ом. Ей было всего четырнадцать лет. Служила она радисткой в десантном подразделении. Ночью 8 мая 1945 года её разбудила канонада. Уставшая девушка сначала и не поняла, что война закончилась:

Вера Голубева (Фото: Алексей Пономарев) «Мы пошли спать как раз и, не знаю почему, вдруг услышали эти выстрелы, такое ликование. Не поняли, в чем дело, выскочили, посмотрели. На небе все светилось, все стреляли, такое счастье было. Когда мы поняли, что это конец войны, ну, вообще трудно описать, какая радость, какое счастье. Что кончается война, что уже не будут больше люди умирать, не будут погибать. Что все наши семьи встретятся, потому что у меня вся семья была кто где. Мы были такие маленькие, нам было тогда по пятнадцать уже. Выскочили, сразу обнялись, поцеловались с подружкой. Кто стоял там, каждый друг друга поздравлял с концом войны – радость, ликование было!»

И еще, говорят ветераны, в этот праздник не называйте нас стариками, в эти дни нам хочется побыть молодыми и юными, такими, какими мы встретили свой День Победы в 1945 году.

В субботу в Чехии отмечалась 67-я годовщина так называемого Пражского восстания. Которое, скорее всего, уже в октябре перестанет именоваться Пражским: чешские сенаторы добиваются того, чтобы восстание было переименовано в Чешское национальное, чтобы были учтены заслуги борцов с нацизмом по всей стране. А в западочешской Пльзни завершились трехдневные торжества, посвященные освобождению города американской армией.

Традиционно памятное мероприятие, посвященное годовщине восстания, вспыхнувшего в Праге в начале мая 1945 года, прошло у стен Чешского радио. Именно за радио 67 лет назад и развернулись самые ожесточенные бои между повстанцами и нацистами. Собравшиеся говорили о том, что свобода и сегодня нуждается в защите:

«Давайте сделаем все для того, чтобы ни левые, ни правые экстремисты не смогли снова установить тоталитарный режим. Будем помнить о том времени, и не допустим, чтобы оно вернулось»,

— это был отрывок из выступления мэра Праги Богуслава Свободы.

Мирослава Немцова (Фото: ЧТК) Спикер Нижней палаты чешского парламента Мирослава Немцова подчеркнула важность роли радио как голоса, призывавшего к свободе в майские дни 1945 года.

«Угроза радио была угрозой приближавшейся свободе. Это можно сравнить с угрозой Интернету в наши дни».

То, что против нацистов поднялись еще до прихода освободителей жители Праги – широко известный факт. Гораздо реже вспоминают о том, что против оккупантов в те же майские дни воевало более 80 тысяч чехов и мораван в почти 300 городах и селах страны. Группа чешских сенаторов в этой связи подготовила закон «О Чешском национальном восстании», который должен признать заслуги этих людей. Говорит председатель Сената Милан Штех:

Очередные торжества, посвященные освобождению города армией генерала Паттона (Фото: ЧТК) «Я не являюсь сторонником таких законов, но думаю, что имеющая место недостойная ситуация не может быть разрешена по-другому. Как добиться признания заслуг людей, которые поднялись против нацизма не в Праге, а в других чешских городах, тех, кто рисковал жизнью, выжил, но до сих пор не дождался признания своих заслуг?».

Зато американским освободителям жаловаться на недостаток любви и обожания в Чехии не приходится. В выходные в Пльзни прошли очередные торжества, посвященные освобождению города армией генерала Паттона (она вступила в город 6 мая, за три дня до прихода в Прагу советских войск, и ее заслуги в освобождении страны замалчивались коммунистическим режимом).

Очередные торжества, посвященные освобождению города армией генерала Паттона (Фото: ЧТК) На празднества в город прибыли 6 бельгийских и 12 американских ветеранов-освободителей, в том числе, и любимец горожан – американец Эрик Питерсен, в подаче которого конец войны – это бесконечная череда необычных историй и анекдотов, зачастую очень жестоких. Репортерам Питерсен рассказал о том, как американцы передали чехам задержанный ими немецкий конвой из 125 человек. Чехи отводили немцев одного за другим в некий дом и сбрасывали их из окна шестого этажа. К тому моменту, когда вмешались американцы, численность конвоя сократилась почти вполовину.

Еще, как говорит бывший танкист Питерсон, американские солдаты долго не могли понять, что значит слово «liberator», которым их называли местные жители. Дело в том, что в Америке так назывался самолет-бомбардировщик. Сослуживцы Питерсона подозревали, что чехи упрекают их в необоснованных бомбардировках с воздуха.

«Я не знал, что означало слово «либерейтор». Лишь спустя неделю я понял, что нас называют освободителями, что мы освободили людей от нацистского режима».

Сегодня мы продолжим тему, поводом для которой стал инициированный пражским Институтом изучения тоталитарных режимов семинар, посвященный лауреату Нобелевской премии по литературе, чешскому поэту Ярославу Сейферту. Семинар под названием «Сейферт как объект наблюдения StB (чешский аналог КГБ)».

Ярослав Сейферт Госбезопасность наблюдала за Ярославом Сейфертом не только при жизни, о чем мы упоминали в программе под названием «Сейферт как объект наблюдения гебешников», но и после его смерти. То есть, именно она взяла на себя роль режиссера его похорон. Историк Петр Блажек отмечает в прощании с Сейфертом три стадии, в каждой из которых по-своему отражалась сложность личности поэта.

Петр Блажек:

— Представители коммунистической власти после смерти поэта, которому в 1984 году была присуждена Нобелевская премия, конечно, не могли делать вид, что их не касаются похороны Сейферта. Более того, в 1966 году поэт получил звание заслуженного деятеля искусств и был дважды награжден премией имени Клемента Готвальда, и с этой точки зрения, его было должно похоронить с государственными почестями.

Если бы похороны не были государственными, то контроль со стороны органов госбезопасности за их ходом был бы намного более затруднен, и это госаппаратчики понимали. Oни опасались того, что всенародное прощание с Сейфертом, подписавшим «Хартию 77», декларацию чехословацких правозащитников, и стоявшего в оппозиции против государственной власти, могут перерасти в антикоммунистическую манифестацию

Ярослав Сейферт подписал «Хартию 77» 1.1.1977 — В целом, положение Сейферта было сложным, двояким, так как перед его смертью в Чехословакии, после длительного перерыва, вновь начали издаваться его книги, что было и определенной реакцией властей на присуждению поэту Нобелевской премии за литературу. Одновременно он являлся общенациональным поэтом и воспринимался обществом как один из великих поэтов 20 века. Похороны имели три части – первая, государственные похороны, состоялась 21 января 1986 в Рудольфинуме, где тогда располагался «Дом деятелей искусств». Вторая, церковный обряд, по пожеланию семьи усопшего, проходила в Бржевновском монастыре, точнее базилике святой Маркеты, потому что, конечно, в те времена монастырь еще не был возвращен ордену бенедектинцев.

Непосредственно само погребение тела поэта состоялось в Кралупах-над-Влтавой, откуда были родом родители его матери. Подготовка к похоронам проходила нетрадиционно долго. Сейферт умер 10 января 1986 года, а похороны могли состояться лишь по прошествии одиннадцати дней. Кому власти изначально доверили организацию этих похорон?

«Хартия 77» — Государственную часть похорон организовывала комиссия, в которой большую роль сыграло Министерство культуры. Контроль над похоронами осуществляло МВД посредством органов госбезопасности и непосредственно люди из центрального комитета компартии.

— Могли ли граждане узнать из средств массовой информации о всех трех «главах» похорон? И до какой степени, в конце концов, сценарий, по которому проходило последнее прощание с поэтом, отвечал представлениям его семьи о сохранении достоинства сей церемонии?

— Сообщение о похоронах в официальной печати было опубликовано лишь частично. В газете Rudé právo вышла заметка, в которой сообщалось о государственной части похорон, но не говорилось о церковной части. Дочь Ярослава Сейферта стремилась к тому, чтобы сообщение о заупокойной мессе появилось в газете Lidová demokracie, которая издавалась Чехословацкой народной партией с 1945 по 1994 г.. Это, однако, ей не позволили. Похороны, учитывая, как они были организованы, лишь частично отвечали представлениям семьи Сейферта, но нужно сказать, что и представлениям властьпридержащих тоже лишь частично.

Многие чехи и словаки, однако, узнали о том, что церковное прощание с автором состоится в базилике святой Маркеты — из передач зарубежного радио и просто устным путем.

Похороны Ярослава Сейферта — Появились и листовки, в которых именем семьи люди приглашались на церковную часть похорон, они раздавались на Вацлавской площади. Госбезопасность пыталась узнать, кто их напечатал. Благодаря этому в базилику святой Маркеты пришли тысячи граждан, предположительно от 3 до 5 тысяч. Все они участвовали в похоронах Ярослава Сейферта, базилика действительно трещала по швам. И светская часть похорон была масштабной, а что касается церковной, то в костеле Маркеты была тогда установлена звуковая аппаратура, позволяющая транслировать литургию из костела.

Церковная часть похорон Ярослава Сейферта также была взята под контроль гебешников – у госбезопасности везде были свои люди. Не зря поэтому верующие люди зачастую в ту пору находили настоящих исповедников не в больших городах, а за их пределами.

— Священник, который служил заупокойную мессу по Сейферту – его звали Антонин Кански, длительное время сотрудничал с органами StB. В конце концов, можно сказать, что церковные похороны прошли вполне достойно. Во многом благодаря тому, что отрывки из Священного Писания читал один из величайших наших актеров господин Йозеф Кемр, или, например, Ота Скленчка. Я бы сказал, что эти похороны были тихой манифестацией принадлежности к культуре, которая подавлялась на протяжении долгих десятилетий.

Вацлав Гавел Третья, завершающая часть похорон должна была проходить в тесном семейном кругу, однако в Кралупах-над-Влтавой собралось несколько сотен человек.

— Согласно информации, полученной генсекретарем Густавом Гусаком — по всей видимости, из госаппарата ЦК Компартии, где собирались материалы из госбезопасности или того же Министерства культуры, часть людей была в эту прощальную церемонию преднамеренно вовлечена, так как власти опасались, что она выльется в протест против режима. Пятьдесят так называемых гостей были посланы туда по приказу районного комитета компартии. И эта часть похорон прошла тихо и достойно, несмотря на имевшийся у работников госбезопасности детальный план. Согласно нему, многие участники прощальной церемонии должны были быть арестованы и допрошены.

— Среди тех, кого планировали взять прямо с похорон на допрос, был и Вацлав Гавел.

— Но, наконец, думаю, что подавляющее большинство тех, кто хотел участвовать в этом последнем прощании с поэтом, смогли туда прийти. Пришел туда лично и Гавел, который вместе с Храмостовой возложил к могиле цветы от имени «Хартии 77».

Ян Паточка — Я поясню нашим слушателям, что Власта Храмостова, известная актриса театра и кино, после подписания «Хартии 77» лишилась права публично выступать, она играла лишь дома для своих друзей. Можно провести немало параллелей с похоронами Ярослава Сейферта в бытность коммунистического режима. О них писал и Иржи Румл в эмигрантском журнале Listy, выходившем в ту пору в Риме. Он одновременно упоминал там о том, что похороны Сейферта являются свидетельством некоторой «оттепели».

— Он говорил об этом несколько иронично, но определенная доля правды в этом была. Румл напоминал там и о похоронах чешского философа и правозащитника Яна Паточки, которые частично проходили на том же самом месте, как и церковный обряд прощания с Сейфертом, в базилике святой Маркеты. Паточка был и похоронен на бржевновском кладбище, в отличие от Сейферта, во время прощания с которым в воздухе кружил вертолет, а рядом рычали моторы спортивных мотоциклов армейского подразделения, их пригнали по приказу госбезопасности – как бы чего не вышло.

Румл вспоминал также про похороны Франтишека Кригла, которые могли пройти лишь в узком семейном кругу, или судьбу урны с прахом Йозефа Смрковского (одного из инициаторов «Пражской весны», активного сторонника «социализма с человеческим лицом» — прим. ред.) в туалете скорого поезда, направлявшегося в Вену. Это было провокацией со стороны органов StB. Госбезопасность хотела создать видимость того, что якобы были намерения нелегально вывезти прах Смрковского за границу, на деле же это было подстроено ими самими.

24 марта в северочешском городе Мост открыли памятник четверым летчикам, казненным здесь 68 лет назад по прямому приказу Гитлера. Британец, новозеландец, австралиец и поляк были участниками так называемого «Большого побега» — массового побега военнопленных из лагеря Luft III, расположенного близ польского города Жагань. Впоследствии история о трагично закончившемся побеге была экранизирована Голливудом. Из 76 пленных остаться на свободе удалось лишь троим: 50 беглецов расстреляло гестапо. Подробнее о последних днях четверки, схваченной на севере Чехии, слушайте в «Исторических прогулках».

Фильм «Большой побег» (продукция BBC) «Мы возвращаем старый долг: этот памятник должен был давно появиться в Мосте», — рассказывает о монументе, который поставили четверке иностранных летчиков, местный активист Михал Голы. Во многом именно благодаря его усилиям в Мосте увековечена память жертв нацизма. Открытие памятника приурочено к дате побега: в ночь с 24 на 25 марта 1944 года 76 союзнических военнопленных вырвались на свободу из лагеря Luft III по 110-метровому тоннелю. Большую часть беглецов составляли британцы, австралийцы и новозеландцы. Пленные бросились врассыпную, и несколько человек смогли пробраться на территорию Чехии. В окрестностях города Либерец задержали британца, новозеландца, австралийца и поляка, которым и посвящен памятник в Мосте.

«Памятник установлен на городском кладбище, неподалеку от крематория, где тела беглецов после казни сожгло гестапо. На памятнике стоят имена летчиков, и описывается то, что произошло в Мосте в марте 1944 года»,

— рассказывает Михал Голы.

Мост не первый город, имеющий памятник, посвященный участникам «Большого побега». Еще один монумент уже 15 лет стоит в Остраве, где нацисты схватили и убили других двух летчиков — канадца и британца.

Лагерь Luft III Но вернемся к мостецкой четверке. Как долго беглецам удавалось скрываться от нацистов?

«Они были схвачены, вероятнее всего, на второй день после побега. К сожалению, архивы молчат о том, в какой день летчиков поймали. Ясно лишь, что 25 марта группа из 12 беглецов добралась на поезде до маленькой станции, не доезжая до Еленя-Гуры, и там они разделились на маленькие группки. Наша четверка, вероятно, держала путь на Гаррахов через Западные Крконоши. Их задержал немецкий пограничный патруль, и всех четверых доставили в либерецкое гестапо. Остальные 8 беглецов были задержаны в окрестностях Еленя-Гуры. Точно известно, что 28 марта утром гестапо увезло нашу четверку в направлении Моста, и там мужчины были расстреляны».

Нужно сказать, что расстрел военнопленных даже во время кровавой войны был актом чрезмерной жестокости.

«Из 76 летчиков, которым удалось сбежать через тоннель «Гарри», было поймано 73 человека, из них 50 человек было по приказу Гитлера расстреляно. Это было очевидным нарушением Женевской конвенции об обращении с военнопленными. Это было самое настоящее убийство. Лишь трем участникам побега удалось пробраться на нейтральную территорию, а потом в Великобританию»,

Тоннель «Гарри» — рассказывает Михал Голы.

— Любопытно, что тоннели получили мужские имена. Почему так вышло?

«Заключенные начали копать три тоннеля одновременно в апреле 1943 года. Если бы один из тоннелей был обнаружен, в запасе у заключенных было бы еще два. Тоннелям присвоили имена «Гарри», «Том» и «Дик», потому что заключенные договорились, что не будут использовать слово «тоннель».

Если вы представляете себе тоннель, как обыкновенный черный лаз, по которому военнопленные ползут, освещая себе дорогу свечками, то вы ошибаетесь. Тоннель «Гарри», выкопанный на глубине 10 метров, был весьма хорошо оснащен технически: там имелась система освещения, вентиляция и даже рельсы, по которым пленные передвигались на тележках.

Бедржих Дворжак — А были ли в числе беглецов чехи?

«Да, 3 чеха – Иво Тондер, Бедржих Дворжак и Арношт Валента. Последний был застрелен гестапо 30 марта южнее от Жагани».

Михал Голы лично занимался розыском родственников убитых в Мосте иностранных летчиков. И как они реагировали, когда им звонили из Чехии и сообщали, что давно погибшим воинам собираются поставить памятник?

«Поиск одной из семей занял у меня довольно много времени, сложнее всего было найти родственников летчиков-австралийцев. В основном, родственники знали только то, что летчики были кремированы в Мосте. Я передал им информацию, которую мне удалось обнаружить в архивах. Как они реагировали? Некоторые были очень удивлены. За последние полгода мы очень сдружились, и сейчас, наконец, познакомились лично, когда они прилетели в Чехию на открытие памятника».

Арношт Валента О побеге из лагеря в Жагани в 1963 году был снят художественный фильм. Выжившие военнопленные из лагеря после просмотра картины соглашались, что лагерная действительность и процесс рытья тоннелей был изображен в фильме правдиво. Но авторов упрекнули в излишней «гламуризации» военных событий.

«Фильм снимался Голливудом так, чтобы он был интересным для зрителей. Костяк истории основан на реальных фактах, но кое-какие детали выдуманы. Подчеркну, что в реальном побеге не принимало участия ни одного американца, потому что за несколько месяцев до побега американских заключенных перевели в другой сектор лагеря. Правда, американцы вначале помогали копать тоннель, но их участие в побеге не соответствует действительности»,

— добавляет мой собеседник Михал Голы.

В завершение отметим, что памятник в Мосте открыт на частные пожертвования и деньги семей погибших, а также при поддержке городской администрации.

Путешествуя по залам экспозиции средневекового искусства в монастыре Святой Анежки, мы остановились у великолепного памятника этой эпохи – Святойиржского алтаря, в котором уникальным образом отразились многие принципы художественной культуры, господствовавшей в тот период в чешских землях. Сегодня мы познакомимся с не менее уникальными памятниками.

Костел Рождения Девы Марии в Велгартицах Последнее десятилетие 15 века стало периодом активного роста качества художественной продукции в главных европейских художественных центрах. Частью открытого центральноевропейского пространства были в период правления династии Ягеллонцев и чешские земли. С новыми художественными направлениями чешские художники знакомились во время своих странствий, узнавали о них от путешествовавших иноземных художников, а также изучая непосредственно импортированные произведения. Нужно отметить, что на разные регионы Чехии оказывали влияние стили различных регионов – западноевропейского, восточноевропейского и центральноевропейского происхождения. Живым доказательством сего факта является следующий экспонат, на который мы обратим наше внимание – резной алтарь из костела Рождения Девы Марии в Велгартицах в юго-западной Чехии, известный под названием Ковчег из Велгартиц. Его высокие художественные качества указывают на непосредственное знакомство автора с искусством резьбы по дереву в регионах Верхней Австрии и Швабии.

«В данном случае речь идет о великолепно сохранившемся оригинале запрестольного образа, которых в чешских землях, с учетом исторических событий минувших столетий, сохранилось не слишком много. Мы можем видеть детальную проработку всех частей алтарной архитектуры. Например, створки со скульптурами великолепно обрамлены изумительными резными полихромными рамами. То же самое касается центральной части, помещенной в ковчеге – Мадонны с младенцем типа Ассунты (Вознесенной), что для поздней готики и юго-западной Чехии является очень типичным иконографическим мотивом. Скульптура помещена внутрь ковчега на фоне орнамента на небольшом цоколе. Над ней – еще один уровень – резной балдахин для создания иллюзии архитектурной ниши, из которой выступает эта великолепная скульптура Мадонны», — рассказывает куратор экспозиции Средневекового искусства Национальной галереи, размещенной в Анежском монастыре, Штепанка Хлумска.

Резной алтарь из костела Рождения Девы Марии в Велгартицах При закрытии алтаря мы можем увидеть уже лишь живописные изображения, идентичные на обеих створках. Если же мы обратим внимание на внутреннюю резьбу, то так же, как и на Святойиржском алтаре мы встречаемся с характерными Марианскими мотивами – начиная с Благовещения, через Рождество Христово и Поклонение волхвов до смерти Девы Марии при последней молитве. К этому алтарю сохранилась и пределла – продолговатая невысокая надставка над задним краем престола во всю его длину. На ней изображены два ангела, несущие Вераикон – Христов лик. Как рассказала нам Штепанка Хлумска, в последнее время ведутся оживленные дискуссии о том, принадлежит ли данная пределла органически к Ковчегу из Велгартиц. Несмотря на сложность данного вопроса, нужно сказать, что наличие пределлы у алтаря было, можно сказать, жизненно необходимым элементом.

«Переходным элементом между створчатым алтарем, створки которого двигались, а сами его размеры были весьма внушительными, и престолом, на котором он располагался, практически всегда должна была являться пределла, поскольку именно на ней почивал вес открывающихся створок алтаря. Именно пределла увеличивала продолжительность жизни створок, предотвращая их отламывание. Тем самым уменьшалось давление на петли, благодаря которым было возможным открытие и закрытие створок алтаря».

Что типично и существенно для периода поздней готики, это то, что все скульптурные изображения на данном запрестольном образе были художественно оформлены. Последующая полихромия, которой подвергались скульптуры, разделяла рельеф на части, подчеркивала отдельные пространственные акценты в рамках композиции, оживляла целое, для того, чтобы в том освещении, которое было характерным для готического храма, композиция прочитывалась полностью.

Резной алтарь из костела Рождения Девы Марии в Велгартицах Было бы несправедливо не упомянуть обстоятельства появления данной скульптурной группы. Итак, известно, что Ковчег из Велгартиц был заказан для главного алтаря тамошнего костела. При этом обстоятельства заказа не являются абсолютно однозначными. В существующей литературе до недавних пор на основе неточной интерпретации ныне утерянных гербов, размещенных на пределле, алтарь связывался с меценатской деятельностью Путы Швиговского из Рызмберга, главного судьи Чешского королевства, который в Западной Чехии управлял обширным поместьем. Однако, по всей вероятности, произведение для костела заказал Вилем из Рызмберга, сын выдающегося дворянина при дворе императора Зикмунда, впоследствии противника Иржи из Подебрад.

«Исторические документы свидетельствуют о том, что, по всей вероятности, он был создан для костела, посвященного Деве Марии, — это объясняет и присутствие в композиции Ассунты, — который был выбран в качестве родового места захоронения Рызмбергов. Поэтому речь шла о чрезвычайно престижном заказе в контексте влиятельности заказчиков. По той же причине выбирались качественные и очень талантливые мастера – резчики по дереву. Живописные изображения, по сравнению с резными частями, не являются такими высококачественными, тем не менее, находятся на довольно хорошем уровне исполнения», — продолжает Штепанка Хлумска.

Интересен и тот факт, что в связи с Ковчегом из Велгартиц всегда подчеркивается тесная параллель с верхне-австрийской школой резьбы по дереву. Живописные изображения на внешней части створок, напротив, повествуют нам о швабской школе.

Внимательный зритель отметит, что у ног Мадонны, помимо серпа месяца, на котором она стоит, лежит маска. О том, что же она символизирует, нам расскажет Штепанка Хлумска.

Резной алтарь из костела Рождения Девы Марии в Велгартицах «Что касается этой маски, она всегда привлекает внимание гостей экспозиции. С этим мотивом мы встречаемся в станковой живописи чешского происхождения уже в 14 веке. Часто мы можем встретить и вариант, где маска обращена «лицом» вниз. Символика отличается также и в зависимости от того, является ли маска изображением мужского или женского лица. По мнению некоторых исследователей, отличие пола маски отражает и языковую область, в которой могло появиться данное произведение. В поздней готике маска, которая часто дополняет полумесяц, является атрибутом скульптуры Ассунты. В случае Ковчега из Велгартиц маска великолепно детально проработана».

Что же касается значения маски, это напрямую связано с типом изображения. В отношении значения серпа месяца можно сказать, что в контексте с Ассунтой он воспринимается как символ Небес и победой над злыми силами и универсальностью представлений о Деве Марии, которая побеждает зло, так же, как и католическая церковь – универсальна и управляет тогдашним миром, который был конфессионально разделен. Так что фигура Ассунты, в особенности в период после Гуситских войн, при правлении Иржи из Подебрад и начинающейся эпохи правления династии Ягеллонцев, являлась особенным феноменом. Многие считают, что она была связана исключительно с католической средой, однако, оказывается, что Ассунта не была запрещена также у утраквистов.

На этом наша передача подходит к концу, а на следующий раз нам остаются не менее интересные памятники эпохи Средневековья.

Ощущение полной беспросветности испытывает каждый посетитель, спускающийся в подземелье Народного памятника на пражском холме Витков. На днях здесь открылась выставка «Лаборатория власти», в рамках которой можно осмотреть помещения бывшего мавзолея чехословацкого президента Клемента Готвальда.

На самом деле, помещения, в которых располагался мавзолей «рабочего» президента Чехословакии, время от времени открывались для посетителей и без всякой выставки. Но создатели экспозиции «Лаборатория власти» постарались усилить и без того гнетущую атмосферу усыпальницы президента, чтобы посетители не сомневались – жилось в Чехословакии в пятидесятых из рук вон плохо. Как рассказывает один из авторов выставки Марек Юнек,

«Архитекторы очень творчески подошли к оформлению этой экспозиции. Сразу при входе вы почувствуете ту стесненную атмосферу, в которой жило в то время население Чехословакии. А когда посетители видят лучик света, надежды, то выясняется, что это на них направлены пулеметы, и перед глазами у них мертвый Готвальд. И выбраться из этих комнат невозможно».

Архитектор Владимир Соукенка добавляет:

«Главное на этой выставке – ощущения человека, который спускается в комнаты, долгое время стоявшие закрытыми. Поэтому мы решили обойтись без особенных иллюстраций. Ведь сейчас на нас везде изливаются потоки информации. Пусть посетитель постоит здесь, его переживания будут, скорее, внутреннего характера».

В отличие от мавзолея в Москве, который был специально построен для размещения останков Ленина, чехословацкие коммунисты решили использовать под мавзолей своего лидера здание уже существующее и имеющее огромное значение для чешского народа. Возведенный на холме Витков в 1938 году нынешний Народный памятник первоначально именовался Памятником Народного освобождения и восхвалял подвиги чехословацких легионеров.

«Народный памятник на Виткове можно назвать символом пятидесятых годов. Еще летом 1948 года здесь были выставлены останки президента Эдварда Бенеша, памятник был посвящен легионерам и антинацистскому сопротивлению. Но через несколько лет все изменилось. В 1950 году чехословацкие историки резко выступили против легионеров, Масарика, Бенеша и всего, что напоминало о Первой Чехословацкой Республике».

В памятнике на Виткове в то время хранилось множество произведений искусства с легионерской, читай антибольшевистской тематикой. Разумеется, это шло вразрез с тогдашним политическим курсом Чехословакии. Витковский памятник решено было превратить в Пролетарский пантеон.

Марек Юнек «Здесь были торжественно установлены урны с пеплом Богумила Шмерала, Станислава Костки-Ноймана и других коммунистических политиков. Когда в марте 1953 года умер Клемент Готвальд, памятник превратили в мавзолей его имени. В том же году его перестроили, достроили подземную часть, в которой находилась лаборатория, где тело бальзамировалось. Был также перестроен главный зал, там разместили стеклянный саркофаг. Говорят, что сначала зал предназначался для хранения останков президента Масарика, но тот еще при жизни высказался против этого. В качестве мумии Готвальд провел в памятнике 9 лет, а в марте 1962 года его тело было кремировано»,

— обобщил историю погребального сооружения Готвальда Марек Юнек.

В мавзолее работало в условиях глубокой секретности около 200 человек. Бальзамирование тела осуществили советские специалисты из научно-исследовательской лаборатории при Мавзолее Ленина. Они провели обучение чехословацких коллег и передали им заботу о сохранности останков. Гримёры из киностудии Баррандов отвечали за то, чтобы на лице вождя чехословацкого пролетариата всегда лежал необходимый слой «мэйк-апа».

При спуске из зала красноармейцев в помещения мавзолея, сначала попадаешь в маленький центр управления с многочисленными счетчиками, указывающими уровень давления и температуру. По соседству — гранитные плиты саркофага, под которыми останки вождя хранились в 1960-е годы, уже после кремации тела.

«Но от коллег из Национального музея мы узнали, что изначально эти плиты не были изготовлены для Готвальда. Они предназначались для легионеров, но после войны сменили «хозяина»,

— говорит архитектор Владимир Соукенка, главный архитектор экспозиции «Лаборатория власти».

Больше всего ужаса наводит бывшая лаборатория, куда саркофаг спускали для проведения регулярных проверок тела.

Владимир Соукенка «В этой выложенной кафелем комнате с телом работали врачи, три ведущих пражских патолога. Саркофаг поднимался через отверстие в потолке наверх, а потом спускался вниз. Раз в месяц проводились процедуры по обеспечению сохранности тела, об этом в книгу бальзамирования вносились записи. Из нее мы знаем, что левая щека товарища Готвальда слишком мокла. Поэтому ее подсушивали и чистили».

Подробнее о книге бальзамирования рассказывает Павел Доуша, директор чешского Исторического музея.

«Книга состоит из двух частей. Первая велась еще на русском языке, а во вторую записи вносили уже чешские врачи. Оригиналы книг бальзамирования хранятся в пражском Национальном архиве. Мы показываем посетителям факсимиле второй книги, в которой есть и запись о том, что была проведена кремация тела».

Гостям «Лаборатории власти» обещают открыть «тайну книги бальзамирования», но, по сути, тайна сводится к рассуждениям о том, в каком состоянии было тело Готвальда на момент кремации. Сразу скажем, что историки опровергают версию о том, что технология бальзамирования дала сбой, и сходятся во мнении, что решение о кремации было принято по политическим причинам, а не потому, что Готвальд сгнил. А так в Чехии думали многие, говорит экскурсовод Петра Долейшкова,

«В Чехии с удовольствием обсуждается тема о том, насколько удалось бальзамирование, в каком состоянии находилось тело. Ходили слухи, что тело начало распадаться, и к моменту кремации уже не имело нижних конечностей, якобы, на киностудии Баррандов изготавливались протезы для Готвальда. Но мы беседовали с одним из врачей, который заботился о мумии, и тот опроверг версию о том, что тело разлагалось».

Благодатной почвой для разного рода легенд была и сама смерть президента, который провозглашал себя учеником Сталина и скончался после поездки в Москву на похороны «вождя народов».

«Ходили слухи о том, что Готвальд был отравлен, что причины его смерти не смогли объяснить врачи. Мы располагаем вот какими фактами: Готвальд любил выпить и был болен сифилисом. Врачи предупреждали, что ему не следует ехать в Москву на похороны Сталина, поскольку для него была вредна смена атмосферного давления. Но он полетел в Россию, и в результате умер от внутреннего разрыва сердца. То есть спекуляции об отравлении не подтвердились».

Фото: Барбора Кментова

В социалистической Чехословакии февраль был столь же особым месяцем, как в Советском Союзе ноябрь. На февраль приходился главный идеологический праздник – годовщина прихода к власти коммунистов. Это событие торжественно называли Vítězný Únor («Победоносный Февраль») – по аналогии с советским «Великим Октябрем». В нынешнем году февральскому перевороту в Чехословакии исполняется 64 лет. Событие это вряд ли достойно того, чтобы его праздновать, но несомненно заслуживает того, чтобы о нем вспомнить.

Клемент Готвальд (справа) и И.В.Сталин Февраль 1948 года был в Праге очень морозным: температура опускалась ниже минус 20 градусов. Но в политической жизни Чехословакии это было жаркое время. Обострился конфликт между партиями, входившими в состав коалиционного правительства. После освобождения страны от нацистской оккупации компартия Чехословакии (КПЧ) стала очень влиятельной, постепенно оттесняя на задний план другие партии. Президент республики Эдвард Бенеш, пользовавшийся большим авторитетом благодаря своей роли в основании Чехословакии в 1918 году, а позднее – в освобождении страны от гитлеровцев, сочувствовал некоммунистическим силам. Но он не хотел и ссориться с КПЧ, ведь за спиной коммунистов и их лидера Клемента Готвальда, ставшего премьер-министром, маячила грозная тень Сталина. А с ним, по мнению президента Бенеша, Чехословакии следовало поддерживать добрососедские отношения.

Фердинанд Пероутка – один из самых известных чешских журналистов той эпохи – так анализировал события второй половины 40-х: «В 1948 году было лишь доведено до конца то, что в действительности случилось тремя годами раньше. Революция в Чехословакии произошла еще в 1945 году, когда коммунистам в результате переговоров с другими партиями удалось получить в свое распоряжение министерство внутренних дел. Постепенно они захватили большинство важнейших государственных должностей». На парламентских выборах 1946 года коммунисты одержали победу, набрав 40% голосов. Но это было относительное, а не абсолютное большинство. Делиться же властью КПЧ не хотела: коммунисты быстро прибрали к рукам профсоюзное движение, администрации промышленных городов, где они пользовались особой популярностью, а главное – силовые структуры.

Клемент Готвальд Получив ряд ключевых постов в чехословацких спецслужбах, коммунисты наладили тесное сотрудничество с советскими органами госбезопасности. Видный чешский историк Карел Каплан в одной из своих статей комментирует эту ситуацию: «Связи чехословацких спецслужб с советскими во многом привели к тому, что коммунисты в службах безопасности стали играть роль самостоятельной политической силы. Их деятельность была направлена на реализацию целей партийного руководства. При этом они использовали весьма специфические методы, до той поры не применявшиеся в нашей политической жизни, поскольку они противоречили ее традициям и демократическим принципам. Речь шла о компрометации политических противников КПЧ, массовых прослушиваниях телефонных переговоров, перлюстрации писем и передаче коммунистическому руководству различной конфиденциальной информации».

Вацлав Носек (Фото: ЧТК) Февральский политический кризис 1948 года как раз и начался с конфликта вокруг силовых структур. Министр внутренних дел, коммунист Вацлав Носек превратил свое ведомство в опорную базу компартии. Противники коммунистов выразили протест против решения Носека провести перестановки в руководстве МВД, игравшие на руку коммунистам. 20 февраля министры, представлявшие Социал-демократическую, Национальную социалистическую и Народную партии, не явились на заседание кабинета. Затем в знак протеста против действий Носека и премьера Готвальда они подали президенту прошения об отставке. Но противники коммунистов действовали несогласованно. В частности, они не сумели убедить присоединиться к ним популярного министра иностранных дел Яна Масарика – сына первого президента страны. На сторону коммунистов встал и министр обороны генерал Людвик Свобода. В результате в отставку ушло лишь 12 из 26 министров, и по конституции правительство оставалось дееспособным. Теперь всё зависело от президента Бенеша.

Февраль 1948 года на Староместской площади В дни февральского политического кризиса компартия действовала куда более решительно, чем ее оппоненты. Коммунисты вывели на Староместскую площадь в центре Праги десятки тысяч своих сторонников. Затем они организовали предупредительную забастовку, создали по всей стране сеть «комитетов действия», которые фактически начали захватывать власть на местах. Раздавалось оружие спешно создаваемой «народной милиции» – боевым отрядам КПЧ, состоявшим из рабочих. Эти люди шли за коммунистами, которые обещали им социальные реформы, рост зарплат и борьбу с бедностью. Демократы не смогли противопоставить напору КПЧ никакого организованного сопротивления. Исключением была студенческая демонстрация в Праге и пара разрозненных выступлений в других городах.

25 февраля, несмотря на трескучий мороз, около 200 тысяч сторонников КПЧ, которых свозили в столицу со всей страны, вышли на очередной митинг в центре Праги. Они грозили всеобщей забастовкой, если отставка «реакционных» министров не будет принята. По улицам города маршировали отряды «народной милиции». Тем временем демократы рассчитывали, что президент не примет отставку министров, поставит КПЧ на место и спасет демократию в стране. Но Бенеш, к тому времени серьезно больной, не стал противодействовать Готвальду. Он принял отставку министров и утвердил предложенные премьером кандидатуры их преемников. Формально они по-прежнему представляли разные партии. Фактически же речь шла о союзниках коммунистов – ведь в рядах других партий было немало политиков, склонных к сотрудничеству с Готвальдом. Позднее Эдвард Бенеш так писал о чехословацких демократах:

«Они обвиняют меня в том, что я обманул их доверие, а я обвиняю их в том, что они в решающую минуту не оправдали моих надежд. Я даже не мог себе представить, что им до такой степени не хватает организованности и решимости, когда надо было перейти к активным действиям».

Ян Масарик Коммунисты за несколько дней окончательно стали хозяевами страны. Начались преследования демократических политиков, закрывались некоммунистические газеты. После того, как из Чехословакии стали уезжать тысячи людей, не согласных с новым режимом, был резко усилен контроль на границах. В первые месяцы после переворота КПЧ опасалась разворачивать полномасштабный террор – его время настало позже, в начале 50-х. Но уже весной 1948 года стало ясно, что наступают новые времена. В начале марта погиб Ян Масарик. Его загадочная смерть (министра нашли мертвым под окном его квартиры) трактовалась как самоубийство, но позднее появились свидетельства, указывающие на то, что он был убит.

Эдвард Бенеш В июне подал в отставку президент Бенеш – тяжело больной, напуганный властным напором коммунистов и разочарованный нерешительностью демократов. Спустя пару месяцев он скончался. Новым главой государства стал коммунистический вождь Клемент Готвальд, называвший себя учеником Сталина. Как ни странно, поначалу он не стал отступать от традиций: возложил венок на могилу основателя Чехословакии Томаша Масарика, позволил называть себя «господином президентом» (а не «товарищем») и даже в день своего избрания дал отслужить в пражском храме святого Вита благодарственный молебен. Но вся эта маскировка мало кого могла обмануть: коммунисты захватили власть всерьез и надолго.

Формально никакого переворота в феврале 1948 года как бы не было: всё прошло в соответствии с конституцией тогда еще демократической Чехословакии. Правительственный кризис, замена одних министров другими – всё это с правовой точки зрения было вполне законно. Незаконными, однако, были действия коммунистов – использование силовых ведомств в партийных интересах, вооружение рабочих, запугивание политических противников… КПЧ умело сочетала правовые и «уличные» методы достижения политических целей. В этом отношении чехословацкие коммунисты выглядели учениками скорее не советских большевиков, а нацистов, которые в 1933 году захватили власть в Германии очень похожим способом.

Февраль 1948 года в Праге Каковы были исторические итоги «Победоносного Февраля»? По данным Управления документации и расследования преступлений коммунизма при МВД Чешской республики, за 41 год коммунистического правления было репрессировано более 200 тысяч чехословацких граждан, в том числе около 10 тысяч были казнены или умерли в лагерях. 170 тысяч бежали из страны. Почти 300 человек погибло при попытках перехода границы с Австрией и Западной Германией.

Только во время «бархатной революции» в ноябре 1989 года демократы смогли взять реванш за роковое поражение февраля 1948-го.

Рубрика впервые вышла в эфир 9-го февраля 2008 г., сегодня вы слышали ее репризу.