Старшее и среднее поколение в Словакии и Чехии хорошо помнят, как повсеместно отмечался праздник «Победоносный февраль». В феврале 1948 года партия коммунистов одержала победу на выборах и свое первенство силой удерживала несколько десятилетий до 1989 года.
Фото: ЧТ24 Более 40 лет развитие чехословацкого обществa проходило по социалистическому сценарию коммунистов. Сегодня гость нашей студии историк проф. Штефан Швагровский. И послушаем его мнение.
Несколько десятков лет Чехословакия отмечала 25 февраля как день «победы чехословацкого трудового народа». Сейчас историки называют эту дату днем коммунистического переворота. Как в Чехии вспоминают о приходе коммунистов к власти?
Фото: Чешское телевидение 25 февраля 1948 года президент Эдвард Бенеш принял отставку 12 министров демократических партий и согласился заменить их кандидатурами, предложенными лидером коммунистов — премьером Клементом Готвальдом. Формально новые министры представляли разные политические силы, но на деле они все были сторонниками коммунистов. Уже через несколько дней коммунисты, опиравшиеся на отряды «народной милиции», стали полновластными хозяевами страны.
В архиве Чешского радио хранится запись исторической речи Клемента Готвальда, сделанная ровно 65 лет назад.
«Я возвращаюсь из Пражского града. Могу сообщить, что президент Бенеш одобрил все мои предложения без изменений».
Клемент Готтвальд (Фото: Архив Чешского радио) Захват власти в феврале 1948 года был результатом долговременной тактики компартии Чехословакии. На волне популярности партии после окончания войны коммунисты прибрали к рукам министерство внутренних дел, профсоюзы и силовые структуры. Они тесно сотрудничали с советскими спецслужбами, собирали компромат на своих политических соперников. Сейчас историки знают, что вариантов захвата власти у коммунистов было несколько.
«Предполагалось, например, создание левых фракций в демократических партиях, перетягивание членов этих партий в ряды коммунистов, а также существовал план прихода к власти посредством путча»,
— рассказывает историк Иржи Коциан.
Иржи Коциан (Фото: Алжбета Шварцова, Чешское радио) До сих пор множество «белых пятен» остается в истории «народной милиции» — «вооруженного кулака рабочего класса». Деятельность этих вооруженных отрядов не регулировалась ни одним законом. В 1989 году коммунисты полностью уничтожили списки членов «народной милиции», и теперь, как говорит Либор Свобода из Института по изучению тоталитарных режимов, историки по крупицам восстанавливают картину прошлого.
«Что касается «народной милиции», то нам еще многое лишь предстоит выяснить. К сожалению, в качестве источника информации мы вынуждены довольствоваться брошюрками, которые выходили к памятным датам — например, к 30-летию милиции».
Староместская площадь в феврале 1948 г. (Фото: ЧТ24) За февральским переворотом последовали долгие десятилетия коммунистического террора – ликвидация частной собственности, раскулачивание, преследование интеллигенции и кровавые политические процессы 1950-х годов, в результате которых погибло около 230 тысяч человек.
В воскресенье в Праге память жертв коммунизма почтили участники митинга на Уезде, в понедельник на пражской Староместской площади пройдет акция протеста под названием «Не позволим коммунистам вернуться». А в городе Градец-Кралове будут митинговать перед зданием краевой администрации – в знак протеста против избрания в члены администрации депутатов от компартии.
Историческим событием назвали выступление чешского премьера Петра Нечаса в баварском парламенте. Хотя ничего принципиально нового чешский политик не сказал, в ландтаге ему аплодировали стоя.
Выступление чешского премьера Петра Нечаса в баварском парламенте (Фото: ЧТК) Петр Нечас, находившийся с двухдневным визитом в Баварии, стал первым чешским премьером, который выступил перед депутатами баварского парламента. Он напомнил баварцам, что Чехию и Баварию связывает тысячелетняя совместная история – помянул и приглашение чешских вельмож в Регенсбург в X веке, и Марию Терезию, пока не добрался до самой щекотливой темы – изгнания почти 3 миллионов судетских немцев из послевоенной Чехословакии. Почему именно для Бавария судетонемецкая тема очень важна?
Дело в том, что основная часть немецкого населения Судет была в 1945-1946 годах выселена именно в Баварию. Землячество судетских немцев является одной из самых влиятельных политических сил федеральной земли, и ее члены еще несколько лет назад требовали пересмотреть декреты чешского послевоенного президента Эдварда Бенеша, поставившие этнических немцев все закона. Чешский министр покорил баварский ландтаг тем, что процитировал чешско-немецкую декларацию 1997 года, выразив сожаление над послевоенными несправедливостями.
Чешский премьер-министр Петр Нечас и баварский премьер-министр Хорст Зеехофер (Фото: ЧТК) «Мы сожалеем о том, что послевоенное изгнание и вынужденное выселение судетских немцев из тогдашней Чехословакии, лишение их собственности и гражданства причинило множество страданий невинным людям. Они пострадали из-за принципа коллективной вины. Моральное удовлетворение может принести более глубокое толкование исторических событий, но восстановить предвоенное имущественное положение невозможно»,
— заявил Нечас.
Баварский премьер-министр Хорст Зеехофер положительно отозвался о выступлении чешского коллеги, а пресс-секретарь землячества судетских немцев Бернд Посселт даже заявил, что Нечас сделал для судетских немцев больше, чем президент Вацлав Гавел.
Министр иностранных дел Чехии Карел Шварценберг (Фото: Филип Яндоурек, Чешское радио) «Маленький шаг превратился в большой. На меня речь премьера произвела сильное впечатление. Он говорил с перспективы нашей общей истории, и в том, как он затронул тему изгнания, он пошел дальше, чем Вацлав Гавел. Это действительно большой шаг вперед».
В самой Чехии взгляды на речь Нечаса разделились. Министр иностранных дел ЧР Карел Шварценберг назвал выступление премьера «большим прорывом», а представители чешской компартии, наоборот, раскритиковали главу правительства за принижение своего народа.
Но размышления на исторические темы не были главной целью визита чешского политика в Мюнхен. Баварская экономика — седьмая по величине в Евросоюзе, и треть всего чешского экспорта в Германию направляется именно сюда. Вполне реальная для чехов цель – ежегодно продавать баварцам товары на сумму около 10 млрд крон.
Выступление чешского премьера Петра Нечаса в баварском парламенте (Фото: ЧТК) «Бавария для Чешской Республики – третий по величине торговый партнер, более значительный, чем США и Франция»,
— заявил Петр Нечас во время выступления в ландтаге.
Но не только товары поставляет Чехию в Баварию. С мая 2011 года, когда граждане Чехии получили возможность беспрепятственно работать в Германии, в Баварию на заработки отправилось 4 тысячи чехов. Как отметил баварский министр экономики Мартин Зейл,
«Наше сотрудничество в общественно-экономической сфере намного опережает политику».
Немногим более года действует в Чехии закон об антикоммунистическом сопротивлении, и за это время статус борцов с коммунизмом получило почти три сотни чешских граждан. На этой неделе чешский премьер-министр вручил памятные значки еще 18-ти сопротивленцам и их родственникам.
Дана Немцова и Петр Нечас (Фото: ЧТК) Желающих официально именоваться борцами с коммунизмом в Чехии предостаточно. С ноября 2011 года минобороны принял около 4 тысяч заявлений от граждан, которые считают, что коммунистический режим рухнул и благодаря их усилиям. Но после длительных проверок статус борцов с коммунистическим режимом получило лишь порядка 300 человек. Среди них Дана Немцова, подписавшая Хартию 77 – документ, критиковавший тогдашний режим за нарушение прав человека. Она не удивлена тем, что ее заявление рассматривалось больше года.
«Я думаю, что у министерства действительно нет другой возможности, кроме как рассматривать одно заявление за другим. Заявлений множество, достоверность фактов нужно проверять, так что неудивительно, что все это занимает время».
Вацлав Мах (Фото: ЧТК) На днях из рук министра принял значки участников антикоммунистического сопротивления и Вацлав Мах. Принял за себя и за своих родителей. Вся семья Махов в 1950-е годы участвовала в деятельности группы «Партизанский легион», но уже спустя год была арестована агентами госбезопасности.
«Мой отец не дожил до этого, он умер в тюрьме в 1960-м году. А мама вернулась домой перед Рождеством в 1953 году, отсидев почти 10 лет. Жаль, что мама не дожила до сегодняшнего дня, за годы, проведенные в пардубицкой тюрьме, она заслужила награду».
Награждая «новоиспеченных» борцов с коммунизмом, премьер Чехии Петр Нечас сказал:
«Такие вот примеры – это то, что сплачивает наш народ. Попытка разобраться в прошлом – это всегда попытка понять будущее. Мы не можем себе позволить потерять память, чтобы снова не переживать наше прошлое. Сегодня мы возвращаем наш общественный долг, который давно следовало бы вернуть. Простите, что это заняло у нас так много времени».
Фото: ЧТК По закону, статус борца с прошлым режимом дает право на финансовую компенсацию. Непосредственным участникам «третьего сопротивления» государство выплачивает по 100 тысяч крон (более 4 тысяч евро), а супругу или супруге уже ушедшего из жизни героя — половину от этой суммы. Кроме того, некоторые борцы с коммунизмом приравнены по статусу к ветеранам Второй мировой войны и участникам антифашистского сопротивления, и имеют право на вытекающие из этого социальные льготы.
Закон о признании участников антикоммунистического движения героями неоднозначно воспринимается в чешском обществе. Связано это с деятельностью группы братьев Машинов, которая в 1953 году совершила побег на Запад – чтобы с помощью западных коллег свергнуть коммунистический режим. Но в ходе подготовки побега Машины убили несколько невинных граждан. И в Чехии до сих пор спорят о том, можно ли считать Машинов и их соратников героями.
А теперь из наших дней давайте перенесемся на 70 лет назад. Сегодня героем «Исторических прогулок» станет полковник Йозеф Габчик – одно из главных действующих лиц успешного покушения на нацистского протектора Богемии и Моравии Рейнхарда Гейдриха. Вместе с Яном Кубишем и другими участниками операции «Антропоид» словак Габчик вписал славную страницу в чехословацкую военную историю.
Йозеф Габчик (Фото: Free Domain) Покушение, осуществленное Йозефом Габчиком и Яном Кубишем 27 мая 1942 года, современные историки считают самым значительным событием в истории чехословацкого антифашистского сопротивления. А сами парашютисты в глазах чехов – несомненные герои. Но так было не всегда, рассказывает историк Ярослав Чванчара, автор книг «Гейдрих» и «Кому жизнь, кому смерть».
«При коммунистическом режиме, особенно в 1950-х годах, о покушении говорили с большим пренебрежением, если вообще говорили. Парашютистов называли агентами империализма. Вышло и несколько книг, представлявших события «Гейдрихиады» в таком ключе. Люди читали эти книги, и это откладывалось у них в головах. Лишь в последние 20 лет чехи перестали сомневаться в том, что парашютисты были героями».
В Чехии вышло немало книг, посвященных покушению на третьего по значимости человека Третьего рейха, его участникам и последствиям – известно, что после убийства Гейдриха фашисты уничтожили две чешские деревни, убиты были тысячи чехов. А вот о Йозефе Габчике, по словам Ярослава Чванчары, написано мало – до сих пор не издано ни одной качественной монографии о нем.
«Габчика мы здесь в Чехии очень уважаем, о чем свидетельствуют многочисленные книги, изданные об операции «Антропоид». Но о нем написано страшно мало. В Словакии в 1960-е годы вышла книга «Кто вы, Йозеф Габчик?» с большим количеством неточностей, потом выходили статьи, копировавшие друг друга. О семье Йозефа Габчика, его юности и жизни до 1939 года, у нас имеется очень скупая информация. В Словакии же Йозефа Габчика только начинают открывать. Нужно, чтобы вышла качественная монография о нем, но это огромная работа. Мы ведь даже не знаем, в какой школе Габчик учился. По-моему, кто-то из словацких историков должен этим заняться».
Военные документы Йозефа Габчика (Фото: Барбора Кментова, Чешское радио — Радио Прага) Итак, что же удалось выяснить о ротмистре Габчике (звание полковника ему присвоили уже посмертно, в 2002 году)? Он родился в словацкой Полувсии, сегодня это часть города Райецке-Теплице) в 1912 году.
«Интересно, что Габчика очень многое связывало с Чехией. В Чехии, в Коваржове, он выучился на слесаря и кузнеца. Его отец до Первой мировой работал в аргентинских шахтах и в Америке и хорошо там заработал, и он был большим патриотом Чехословакии. В 1918 году часть этих денег он передал в фонд республики. В таком патриотическом духе воспитывался и Йозеф Габчик. Он прекрасно владел чешским языком, читал чешские книги».
Он прослужил несколько лет в армии, потом работал на химическом заводе в Жилине и на складе боеприпасов в Тренчине. Перед тем, как склад заняли нацисты, Габчик совершил акт саботажа: открыл вентили с отравляющими газами, в результате чего несколько солдат отравились. А Габчик уже был на пути в Польшу, где в Кракове вступил в формировавшийся Чехословацкий легион. В Польше судьба свела Габчика с Яном Кубишем.
«Они познакомились в польском лагере, и с тех пор шли по жизни вместе — вместе служили в Иностранном легионе, во Франции у них были общие друзья. В отличие от Кубиша, Габчик не вел дневников, но о нем мы многое узнали именно из записок Кубиша».
— Что за человек был Йозеф Габчик?
Ярослав Чванчара (Фото: Чешское Телевидение) «Без сомнения, очень смелым, что проявилось уже в том, что он отправился в Польшу, вступил во Французский Иностранный легион, что могло иметь далеко идущие последствия. Он, как мы знаем, получил награды за участие в боях во Франции, был дважды награжден в Англии президентом Бенешом. Я беседовал с несколькими ветеранами, которые знали Габчика, и все его описывали как человека веселого и надежного, хорошего друга»,
— рассказывает Ярослав Чванчара.
Вместе с Кубишем Йозеф Габчик записывается в британское Управление спецопераций. И именно на эту двоицу (Габчика выбрали сразу, а Кубишем заменили другого кандидата) падает выбор руководства чехословацкой разведки. Они должны ликвидировать рейхспротектора Гейдриха. 29 декабря 1941 года Габчика и Кубиша сбрасывают на территорию Чехии, а 27 мая 1942 года на повороте в пражском районе Либень они обстреливают кабриолет гитлеровского наместника. Известно, что первым должен был выстрелить Габчик, но его автомат дал осечку, и тогда Кубиш бросил в Гейдриха гранатой.
Писатель Милослав Еншик, автор книги «Антропоид» против Гейдриха», так описывает решающие мгновения покушения.
Ян Кубиш (Фото: Free Domain) «До сих пор остается вопросом, как вел себя Габчик после того, как его автомат дал осечку. Под пальто у него был пистолет, с которым Габчик умел обращаться, но неожиданно он стоял в четырех шагах от затормозившего автомобиля. Габчик в этот момент мог довершить начатое с помощью пистолета, но тут я ставлю вопрос – а справился ли Габчик с ситуацией на психологическом уровне? Его готовили к бою, а он стоял перед человеком, которого он должен был убить, смотрел ему в глаза. Сейчас подготовка террористов занимает и несколько лет, и именно психика, инстинктивное действие без размышлений и эмоций, там играет ключевую роль, а не то, как человек обращается с оружием».
Некоторые немецкие историки, кстати, отмечают, что Кубиш и Габчик были недостаточно подготовлены к такой серьезной задаче. Что чешские историки, в том числе и Ярослав Чванчара, опровергают.
«Вопрос в том, с чем сравнивать. Нельзя сравнивать подготовку солдат во время Второй мировой войны и современную подготовку спецназа, например. Группа «Антропоид» была подготовлена по меркам того времени наилучшим образом».
Что касается споров о том, как должны были вести себя парашютисты в час «икс», пан Чванчара убежден:
«Все это лишь гипотезы. Что на самом деле произошло на том повороте, участники покушения унесли с собой в могилу. Важно то, что покушение удалось, что один из самых влиятельных людей Третьего рейха был наказан, справедливо наказан».
Храма Кирилла и Мефодия (Фото: VitVit, Wikimedia Commons, License Creative Commons 3.0 Unported) До 18 июня 1942 года Кубишу, Габчику и другим членам диверсионной группы удавалось укрываться от нацистов в крипте храма Кирилла и Мефодия, но диверсант-предатель выдал их тайник гестапо. После неравного боя, который длился несколько часов, семеро парашютистов погибли.
«Все парашютисты, исключая Яна Кубиша, который не смог застрелиться из-за тяжелого ранения, застрелились последним патроном. И это свидетельствует о том, как прекрасно эти ребята были подготовлены. Британская подготовка была достаточно жесткой, членов группы учили, что нельзя попадать в руки противника. Хотя, конечно, совершенно нельзя предсказать, кто как среагирует в последнюю минуту своей жизни. Быть героем или трусом – этот вопрос решается в течение нескольких секунд, многое зависит от обстоятельств. Никто не рождается героем, и никто не рождается трусом»,
«То, как повели себя в костеле на Рессловой улице семеро парашютистов, свидетельствует об их высоких моральных принципах. Их поступок служит примером для будущих поколений чехов. Каждый может спросить себя – а как бы я поступил на их месте?».
Крипта храма Кирилла и Мефодия (Фото: Архив Чешского радио — Радио Прага) Позднее историк Ярослав Чванчара пытался разыскать место захоронения участников операции «Антропоид». И вот что он выяснил:
«Когда я попал в Управление судебной медицины, еще при коммунистах, лаборанты рассказали мне, что тела были захоронены на кладбище в Дяблицах, в общих могилах. При фашистском режиме на этом кладбище было таким образом похоронено около 8 тысяч человек. Позднее и коммунистический режим продолжал использовать Дяблице для массовых захоронений своих жертв. Сейчас все это место перекопано, разумеется, никаких останков парашютистов там уже не найти. И еще, не забывайте, что сами немцы отделили головы Кубиша и Габчика от тел, и следы голов теряются после 20 апреля 1945 года. Возможно, головы героев до сих пор находятся в одном из немецких или австрийских депозитариев».
Известно, что после смерти Гейдриха нацисты устроили в Чехии настоящий террор. Их гнев был направлен, конечно, и на родственников парашютистов. Но историки до сих пор не могут понять, почему семьи диверсантов наказывались избирательно.
«По какому принципу немцы выбирали те семьи, которые будут наказаны, мне не совсем понятно. Мы знаем, что самым жестким образом они расправились с родственниками Яна Кубиша, Йозефа Валчика и Адольфа Опалки. А семьи Яна Грубего, Йозефа Бублика и Ярослава Шварца не пострадали. С семьей Габчика тоже ничего не произошло, что историки объясняют тем, что полномочия властей Праги и Брно не распространялись на территорию Словакии. А Берлин в 1942 году, когда ему нужны были словацкие войска на Восточном фронте, вероятно, не хотел портить отношения со словацким руководством. Нам известно, что семью Габчика допрашивали, и это все. После войны отец Йозефа Габчика был приглашен президентом Эдвардом Бенешом в Пражский град и награжден чехословацким военным крестом 1939 года».
Девяносто лет назад, 5 февраля 1923 года, исполнилось 90 лет со дня покушения на министра финансов молодой Чехословацкой Республики Алоиса Рашина. 19-летний анархист выстрелил в политика из револьвера, и спустя две недели министр скончался. Алоис Рашин стоял у истоков создания независимой Чехословацкой Республики, был ближайшим соратником первого премьера Чехословакии Карела Крамаржа и создателем сильной чехословацкой кроны. Убийца решил устранить в его лице «символ капитализма».
Алоис Рашин (Фото: Free Domain) Жизнь Алоиса Рашина, который происходил из бедной семьи сапожника и всего в жизни добился лишь благодаря труду и упорству – это был, как сейчас говорят, self-made man, была полна драматичных событий. Уже во время учебы на юридическом факультете Карлова университета он начал интересоваться политикой и даже угодил в тюрьму на два года. А во время Первой мировой войны присоединился вместе с Карлом Крамаржом к подпольной организации Maffie — Движению за независимость Чехословакии. В 1916 году он и Крамарж были приговорены к смертной казни за измену Австро-Венгрии. Продолжает историк Яна Чехурова.
«Он был осужден как ближайший соратник Карела Крамаржа. Но, к счастью, попал под амнистию при вступлении на трон нового императора Карла I».
Антонин Швегла (Фото: Free Domain) После провозглашения независимости Чехословакии Рашин получил пост министра финансов в правительстве Карела Крамаржа, который занимал в 1918-1919 годах. Позже, в 1922 году, он вернулся на тот же пост уже в другом кабинете министров, во главе которого стоял Антонин Швегла. По описанию секретаря посольства Великобритании в Праге Брюса Локерта, глава минфина Алоис Рашин отличался от других членов правительства Швеглы как великан от лилипутов. Рашин восхищался Англией и ее финансовой системой, и, по сути, занимался тем же самым, что делает нынешнее коалиционное правительство в Чехии. Он жестоко урезал расходы госбюджета, призывал своих соотечественников жить экономнее и стремился к тому, чтобы молодая республика покрывала свои расходы не за счет кредитов, а за счет поступлений от налогов. Рашин обложил чешский народ такими высокими налогами, что в Европе с ним в то время могли конкурировать лишь англичане. Правительство Петра Нечаса, стремящееся сейчас снизить дефицит чешского бюджета, очень непопулярно в народе. Алоиса Рашина тоже многие ненавидели.
Продолжает историк Душан Углирж:
Душан Углирж (Фото: Архив ЧСДП) «Рашин был создателем чехословацкой валюты. После Первой мировой войны он быстрыми и решительными мерами отделил чехословацкую валюту от быстро обесценивавшейся австрийской. Он создал и, будучи министром финансов, как мог укреплял чехословацкую крону, проводил дефляционную политику, при нем крона вышла на мировой валютный рынок. Его политика ставила в более выгодное положение кредиторов, многие чехи вынуждены были затянуть пояса. Политики левого толка министра ненавидели».
Неудивительно, что покушение на Рашина совершил именно сторонник левых сил — анархист, имевший связи с коммунистической партией.
«Будучи прямым, откровенным и порой высокомерным, Рашин с легкостью настраивал людей против себя. Он был человеком ершистым и незадолго до покушения в 1922 году обрушился с резкой критикой на чехословацких легионеров. Он не отрицал их заслуг в Первой мировой войне и при создании республики, но вменял им в вину, что сейчас они неплохо живут за счет государства – как раз в то время, когда республике необходимо экономить и соизмерять свои расходы с доходами. Общественность, когда узнала о покушении, сначала даже подумала, что покушавшийся был из рядов легионеров».
Дом на улице Житной, место покушения на Рашина (Фото: Кристина Макова, Чешское радио — Радио Прага) 5 февраля, когда министр выходил из своего дома на улице Житной, его двумя выстрелами из револьвера ранил 19-летний анархист Йозеф Шоупал. Шоупал был неприметным чиновником, служившим в сберегательной кассе города Немецкий Брод (ныне это Гавличкув Брод). Сразу же после покушения он был задержан полицией. Как рассказывает Душан Углирж, нападение на Рашина не было первым покушением на видного чехословацкого политика: в 1919 году коммунист Алоис Штястны предпринял попытку убить Карела Крамаржа, но неуспешную. Шоупал был более удачлив.
«Покушение закончилось трагично. Не только потому, что Рашин скончался, но и потому, что он скончался после многонедельной агонии. Чешское общество с напряжением следило за тем, как министр борется за свою жизнь. Разгорелись политические страсти. Можно сказать, что именно после смерти министра появились первые зародыши чешского фашизма: ультраправые элементы объединились и впервые начали заявлять о себе. Следствием покушения и смерти министра стал и принятый Закон о защите республики, который угрожал посягавшим на его высших представителей высокими санкциями вплоть до смертной казни. Нужно отметить, что закон вышел не очень удачным, неясность его формулировок, как признают историки в наши дни, бросала тень на чехословацкую демократическую систему. Сегодня этого нельзя отрицать».
Дом на улице Житной, место покушения на Рашина (Фото: Кристина Макова, Чешское радио — Радио Прага) «Шансы на то, что Рашин выживет, с самого начала равнялись нулю. Но он до последнего осознавал себя политиком. Взять хотя бы его идею, что люди вместо цветов и подарков ему должны передавать деньги для пополнения золотого запаса республики. Даже свою смерть он хотел использовать для благого дела. Можно сказать, что это была государственная смерть в прямом эфире»,
— дополняет историк Яна Чехурова.
Министр Алоис Рашин скончался от полученных ранений 19 февраля 1923 года. Ему было 55 лет – ровно столько же проживет и его убийца Йозеф Шоупал, но перед этим ему предстоит 18 лет провести в тюрьме для особо опасных преступников. Гипотеза о заговоре не подтвердилась: Шоупал твердил, что действовал в одиночку из личных убеждений. Тем не менее, подозрения, что за ним стояли более могущественные силы, полностью рассеять не удалось. Йозеф Шоупал до своей смерти был членом компартии и даже сменил имя, чтобы не привлекать внимание к темной странице своего прошлого.
Позднее о своем знакомстве с Шоупалом Чешскому радио рассказал историк Богумил Черны.
«Во время Второй мировой войны он вышел из тюрьмы, именно тогда я с ним и познакомился. Когда он совершил покушение, ему было столько же лет, сколько и мне во время войны. Мы ходили вместе по улицам Немецкого Бода, и он рассказывал мне о годах, проведенных в тюрьме. Он выучил там немецкий и русский, прекрасно разбирался в географии. Но он так и не смог приспособиться к жизни на свободе. И коммунистической партии создавал немало проблем. Коммунисты в Немецком Броде решили, что Йозефу Шоупалу нужно сменить имя, поскольку его репутация и криминальное прошлое бросали тень на партию. И Шоупал тут же придумал себе новое имя — Илья Днепрострой. Каково? Ну, конечно, коммунисты ему сказали: «Йозеф, не сходи с ума».
Убийство Алоиса Рашина считается одной из темных страниц в политической истории Первой республики. А как об этом человеке в истории Чехословакии вспоминают его потомки? Вот что говорит внучка Рашина Яна, которая с 1968 года живет в Швейцарии и знает о дедушке лишь по рассказам.
«Он был очень прямым человеком, честным. В таком духе и нас воспитывали. Все о нем вспоминали, как о милом и мягком человеке, его образованность охватывала не только экономические темы, он, например, интересовался природой и знал названия всех птиц, встречавшихся в чешских лесах».
Англичанин сэр Николас Уинтон, который в 1939 году перед началом Второй мировой войны вывез из Чехословакии и разместил у приемных родителей в Великобритании 669 еврейских детей, чем спас их от фашистского концентрационного лагеря, в третий раз будет номинирован на Нобелевскую премию мира. Подписи под соответствующей петицией в Чешской Республике и за ее пределами собирают студенты гимназии Open Gate городка Бабице у Праги.
Николас Уинтон (Фото: Чешское радио 7 — Радио Прага) Сбор подписей под номинацией сэра Николаса Уинтона на Нобелевскую премию мира, кроме Чехии, проводится также в Словакии, Великобритании, Франции, Германии, Швеции, Израиле, США и Австралии.
«Первым импульсом для сбора подписей под номинацией, стало посещение нашей гимназии двумя дамами, которые относятся к группе почти семисот детей, которых Николас Уинтон спас в 1939 году от концентрационного лагеря. Это была очень трогательная беседа. Следствием встречи стало то, что мы все начали больше интересоваться историей «поезда надежды». Мы посмотрели оба фильма, созданные режиссером Матеем Миначем, — «Сила человечности» и «Семья Ники», узнали о том, что сэр Николас о своем поступке десятки лет молчал. Если бы не любопытство его жены, начавшей разбирать коробки, спрятанные в их доме на чердаке, вероятнее всего, мы бы сегодня об этом и не знали», — рассказывает профессор гимназии Open Gate в Бабицах у Праги Иржи Костечка.
Вторым импульсом для нового сбора подписей в поддержку номинации Уинтона было сообщение о присуждении Нобелевской премии мира за 2012 год.
Иржи Костечка: «Признаюсь, меня это допекло. В Англии живет человек, которому уже 103 года, и который, несмотря на огромный риск, спас 669 человеческих жизней, детских жизней. Чего же они в Осло еще ждут? Поэтому, на одном из утренних собраний я обратился к нашим студентам, чтобы они продолжили кампанию, проходившую здесь три года назад, и попытались довести ее до успешного конца».
Николас Уинтон (Фото: Чешское радио 7 — Радио Прага) За три с половиной недели гимназисты в поддержку номинации Сэра Николаса Уинтона собрали более трех тысяч подписей.
«Важно то, что мы можем воспользоваться и подписями, собранными прошлый раз. В данный момент мы располагаем голосами около 130 тысяч человек, поддерживающих нашу идею, включая иностранных граждан», — не скрывает своей радости педагог гимназии Open Gate Иржи Костечка, который надеется, что его ученикам удастся собрать полмиллиона подписей.
Номинацию на Нобелевскую премию мира с именем Николаса Уинтона подаст председатель Палаты депутатов Чехии Мирослава Немцова: «Я знаю об инициативе студентов, и она меня наполняет радостью и благодарностью. Именно их поступок убедил меня вновь эту номинацию направить. Юристы и пресс-секретари уже разрабатывают ее формулировку».
Ровно 20 лет назад, 1-го января 1993 года, с карты Европы исчезло государство с длинным названием «Чехословакия». Для словаков этот день является днем независимости страны. Откровенно говоря, нельзя сказать, что чехи как-то особо ностальгируют по чехословацким временам, тем не менее, чехи и сейчас говорят о 20-ой годовщине распада Чехословакии, а никак ни о 20-ой годовщине обретения независимости. И нашу сегодняшнюю программу мы посвятим беседе о том, почему Чехословакии не стало, и была ли возможность сохранить единое государство чехов и словаков.
Петрушка Шустрова (Фото: Вендула Угликова, Чешское радио) Начнем мы наш разговор с конца. Все помнят, что чехи и словаки разошлись тихо и мирно. Вспоминает публицист Петрушка Шустрова.
— Осенью 1992 года я приехала в Варшаву, и там общалась с одним очень известным политиком. Вот он меня и спрашивает: «Ну как, у вас будет война, да?». Я на него смотрела с недоумением и думала, что за чушь несет этот человек? Он с ума сошел. Только через некоторое время, наблюдая за войной в Югославии и на Южном Кавказе, я поняла, что это был не настолько глупы вопрос, как мне показалось с моей пражской точки зрения. На самом деле, это был вполне уместный и логичный вопрос, потому что то, каким образом распалась Чехословакия, это был исключительный случай.
Действительно, спокойный распад Чехословакии некоторые считают чуть ли не самым большим вкладом чехов и словаков в историю человечества. Глядя на все из Праги как Петрушка Шустрова, даже не понять, что же тут такого особенного? Разве могло быть иначе? Да, особенно в начале 1990-ых годов порой велись разговоры на тему, что словаки такие и сякие (и в Словакии имели место аналогичные высказывания в адрес чехов), но все же никому никогда даже в голову не пришло, что можно воевать друг с другом.
Петр Питгарт (Фото: Архив Чешкого радио 7 — Радио Прага) Слово Петру Питгарту, премьер-министру Чехии в 1990-1992 гг. (то есть еще при Чехословакии).
— Мы же на самом деле любили друг друга, только мы не смогли найти способ, как жить вместе и на равных. Часто мы не понимали друг друга. Много раз мы наблюдали такое, что мы находились на другом этапе, как-то не сходились циклы, но я всегда думал, что нас это обогащает. Мне не казалось, что это повод для того, чтобы разойтись, скорее, наоборот. Но самое главное, мы никогда не обижали друг друга.
Но если была такая любовь и гармония, то почему тогда Чехословакия распалась? Конечно, не все было так просто. Сейчас, спустя 20 лет после разделения Чехословакии, кажется, что разделение было неизбежно. Вспомним атмосферу начала 1990-ых годов. В то же самое время распался Советский Союз и Югославия. Словаки прекрасно понимали, что они могут жить с чехами, но и без них. В начале 1990-ых годов казалось, что понятия «свобода» и «демократия» связаны с национальным самоопределением. Многонациональные государства смотрелись как пережитки прошлого. Тем не менее, можно не скрывать, что чехи были Чехословакией довольны, а вот словакам чего-то не хватало.
Ян Чарногурский (Фото: Любомир Сматана, Чешское радио) Говорит словацкий политик Ян Чарногуский:
— Мне лично было абсолютно понятно еще до падания коммунистического режима, что Чехословакия не может продолжать свое существование в той форме, какая существовала в 80-ые годы. Было ясно, что в условиях демократии Чехословакия не может выжить в той старой форме. Тогда я высказал идею о словацкой звездочке на европейском флаге и словацком стуле за европейским столом. Это высказывание запомнилось, и мне о нем очень-очень часто напоминают. Я это сказал, когда я видел, что переговоры чешских и словацких партий не приводят к соглашению. Я тогда предлагал заключение государственного договора между Чехией и Словакией. Сначала чехи отвергли эту идею, но потом согласились, и проводились переговоры о содержании такого договора. Но сейчас уже бессмысленно вникать в детали. Я считаю, что единственное, что могло спасти Чехословакию хотя бы до вступления в ЕС, так это была конфедерация, в Чехии это Петр Питгарт назвал «домом с двумя подъездами». Чехи были против, и Питгарт стал в Чехии мишенью жесткой критики. Но я повторюсь — это могло спасти Чехословакию, хотя бы до вступления в ЕС.
Как все-таки правильно говорить — распад Чехословакии или разделение Чехословакии? Что это было на самом деле?
Петр Питгарт, премьер-министр Чехии в 1990-1992 гг.
— Я говорю, что это был распад. В любом случае, это было опрометчивое решение. В Канаде и Бельгии тоже все время говорят о разделении, это тянется десятки лет. Иногда кажется, что уже всё, разделение страны неизбежно, но потом все успокаивается. Правда, никогда неизвестно, когда и чем это кончится. Но если Бельгия и Канада все-таки разделятся, все будут понимать, что это случилось вопреки громадным усилиям. Когда у нас все произошло за два года, мне казалось, что это было скоропостижно и безответственно. Поэтому я считаю, что это был распад, не разделение. Если бы мы еще два года вели переговоры и старались спасти страну, тогда можно было бы назвать этот процесс разделением.
Иллюстративное фото: Кристина Макова, Чешское радио 7 — Радио Прага После выборов в 1992 году произошла полная смена власти. Диссидентов, пришедших к власти в 1990 году, сменили абсолютно новые люди. В 1992 возникла странная закономерность, которая продолжается до сих пор: если в Чехии у власти правые, то в Словакии левые, и наоборот. Чехи и словаки не совпадают в циклах смены властей. В условиях двух независимых государств это сильно не влияет на взаимные отношения, но в 1992 году, еще в рамках одной страны, это усугубляло проблемы. Чешские политики были одержимы экономической реформой и строительством капитализма и не понимали, почему надо вести бесконечные разговоры о новой Конституции и о новых отношениях двух народов. А словаков это интересовало намного больше, чем какая-то приватизация.
Говорит словацкий политик Ян Чарногурский.
— Путь к разделению Чехословакии был необратим в связи с результатами выборов 1992 года. В Чехии и Словакии победили абсолютно разные политические силы. До этого в Праге и Братиславе «рулили» люди, скажем так, одной группы крови, а именно бывшие диссиденты. Когда к власти пришли люди совершенно другого типа, было уже невозможно достичь какой-либо договоренности. Решение о разделении Чехословакии было принято на выборах.
Как уже было сказано, у разделения страны были, так скажем, исторические причины. Чехи удовлетворили свое стремление к самостоятельности в 1918 году, получив независимость от Австрии. Словакам, который жили в государстве со столицей в чешской Праге, хотелось большего. Хотелось своей, а не «чешской» независимости. Слово историку Ягу Рыхлику.
Ян Рыхлик (Фото: Шарка Шевчикова, Чешское радио) — Коммунистическая система была основана как пирамида власти. То есть, каждое ведомство полностью подчиняется вышестоящему. Словацкое правительство подчинялось федеральному. Словаки это воспринимали так, что раз нами управляют из Праги, то мы подчиняемся чехам. Хотя в этих центральных органах власти сидело много словаков. Но, несмотря на это, в Братиславе было сильное ощущение, что мы находимся в подчинении Праги и чехов. Это была новая проблема, во время Первой республики, демократической республики, этого чувства не было.
Петрушка Шустрова:
— Я помню, и все мое поколение помнит, что во времена коммунизма существовали так называемые «федеральные словаки». Это были люди, которым давали высокие должности только потому, что они были словаками. Просто для соблюдения национального паритета. Но их презирали как в Праге, так в самой Словакии. Когда человек слышал словацкий язык, он сразу думал — еще один паразит! А в Словакии так же смотрели на чехов.
Петрушка Шустрова не смогла скрыть раздражения по поводу «федеральных (то есть пражских) словаков» даже спустя 20 лет после распада Чехословакии. Раздражающие моменты в чешско-словацких отношениях, конечно, были. Телезрители бесконечно спорили о том, не слишком ли много на федеральном телевидении программ на словацком? Так считали в Чехии. Словакам, в свою очередь, казалось, что слишком много программ на чешском. Пражане могли лопнуть от злости, потому что словакам, приехавшим на работу в Прагу в какое-нибудь федеральное ведомство, тут же давали квартиру. А чех мог претендовать разве что на вступление в кооператив и дожидаться жилплощади годами. Как всегда, все споры сводились к деньгам. Чехия всегда была богаче и поддерживала Словакию финансово. Чехов десять миллионов, словаков пять — это тоже не способствует равенству…
Я говорю, что благодарность часто вызывает сложности в отношениях между людьми. Человек редко, когда ее дождется. Мудрый человек это понимает, и ни в коем случае не будет добиваться благодарности. Не стоит ее ждать, и не стоит упрекать других, что они неблагодарны.
Атмосферу начала девяностых вспоминает Петр Питгарт:
— С чешской стороны тогда часто было слышно, что словаки неблагодарные. Мол, мы им помогали, и они нам теперь так отвечают. Я говорю, что благодарность часто вызывает сложности в отношениях между людьми. Человек редко, когда ее дождется. Мудрый человек это понимает, и ни в коем случае не будет добиваться благодарности. Не стоит ее ждать, и не стоит упрекать других, что они неблагодарны. Я думаю, что в отношениях между народами этот принцип действует еще во много раз сильнее. Да, надо признать, что те чехи, которые выступали за распад государства, именно так аргументировали: словаки были недостаточно благодарны. Это правда, что все время, больше всего после войны, государственные средства перераспределялись в пользу менее развитой части страны. Но это же нормально, так и должно быть. Это одна из причин существования государства, перераспределение средств с целью ускорения развития более бедных регионов. Это даже не заслуга чешской стороны, так просто должно было быть, это само собой разумеется. Потом чехи придумали отвратительное слово «денегопровод». По-моему, это было оскорбительно. Мол, мы трудолюбивые чехи работали и заработали, а теперь по «денегопроводу» все идет словакам. Я думаю, что словаки, по крайней мере, разумные и рассудительные словаки, знают и понимают, что чехи им помогли, но я бы не требовал и не ожидал, что они придут и скажут «мы вам очень благодарны за это и это…». Так ведь в жизни не бывает. Если я этого требую, то зачастую я в ответ услышу какое-нибудь резкое, обидное слово. Умные люди это должны понимать.
Историк Ян Рыхлик тоже помнит чешские разговоры в пивных и на кухнях на тему «мы там все построили».
— Да, такие стереотипы здесь были, и были на обеих сторонах. И я сразу говорю, что это абсолютные глупости. Что за «мы построили»? Лично я, Ян Рыхлик, нигде ничего не строил, и 99% граждан этой страны тоже ничего не строило.
Мирослав Мацек (Фото: Архив Чешского радио 7 — Радио Прага) Возможно, именно тот факт, что Чехословакия распалась гораздо быстрее, чем сами чехи и словаки ожидали, все-таки посодействовал тому, что споры на тему кто кому за что платит или кто живет за чей счет и почему, не продолжались долго. Даже деление федерального имущества не стало камнем преткновения. Вспоминает Мирослав Мацек, чешский политик, принимавший участие в переговорах о разделении страны.
— Переговоры были очень корректны, хотя чем-то напоминали игру в шахматы, где обе стороны пытаются получить какую-то стратегическую выгоду. С другой стороны, надо сказать, что сразу стало понятно, что другого выхода, кроме как разделение страны, нет. Переговоры шли спокойно и серьезно. В первую очередь, благодаря тому, что мы быстро решили, по какому принципу будет делиться имущество, в соотношении 2:1, более того, обе стороны вели себя великодушно, не было стремления считать каждую крону, каждый кирпич, каждый булыжник.
Словацкий политик Ян Чарногурский:
— Дебаты на тему, что имущество надо было делить по-другому, я считаю глупыми и смешными. Говорят, например, что имущество надо было делить не в пропорции 2:1, а 1,9:1,1. Но учитывая историческое значение этого момента, разделение государства, надо сказать, что все прошло очень хорошо. Мы ведь договорились. Да, чехи забрали себе бывший чехословацкий флаг, хотя в законе о разделении было ясно написано, что ни одна сторона не будет использовать символику бывшего государства. На самом деле, у Словакии были свои национальные символы, а чехи не знали, какой бы себе взять флаг. То, что чехи, несмотря на ясные договоренности, себе оставили чехословацкий флаг, было немного непорядочно, но словакам этот флаг был не нужен, поэтому ладно, пусть чехи себя оставят этот флаг.
Что сказать в заключение? Один из самых избитых лозунгов коммунистического «жаргона» гласил о братских отношениях между народами. Честно говоря, были ли отношения чехов и словаков братскими? На самом деле ли словаки чехам ближе и роднее, чем, к примеру, поляки? Петр Питгарт считает, что да. Братские отношения были.
— Все-таки были. Чехи это понятие использовали чаще, чем надо. Еще и с добавлением прилагательного «младший». Чехи называли словаков «младшими братьями», одновременно с любовью, но и некоторым презрением. Этим был очень известен, например, писатель Людвик Вацулик, который, признаюсь, меня этим очень сильно злил. Все время он играл с этим сравнением: «ну да, маленький братишка, все время ему что-то нужно, вредничает… То ему нужна кроватка около окна, потом вдруг около дверей…» А наконец Вацулик словаков сам проводил: «Ну и идите, куда вам надо». Для отношения чехов к словакам до сих пор характерна симпатия, чувство близости, но в том числе какое-то чувство превосходства. Мышление типа «маленький братишка тоже вырастет, созреет, и будет как мы». Такой подход хорошим отношениям не способствует.
Сейчас, спустя двадцать лет после разделения Чехословакии, мы уже можем сказать, что, как ни странно, распад страны пошел на пользу отношениям двух народов. Исчезли все спорные моменты. Нет больше поводов ссориться. На вопрос «к какому народу вы относитесь лучше всего?» подавляющее большинство чехов отвечает «к словакам». Посмотрим, однако, что будет в будущем. Найти молодого чеха, который хотя бы раз побывал в Словакии, не так и просто. Особенно в столице. Снобизм не позволяет молодым пражанам кататься на лыжах в словацких Татрах, а не в австрийских Альпах. Чешские дети не слышат словацкий язык и понимают его с трудом. Но об этих проблемах мы расскажем в другой раз — в рамках цикла программ, которые «Радио Прага» в год двадцатой годовщины разделения страны готовит совместно с «Радио Словакии».
На этой неделе чешский завод по производству органов Rieger-Kloss отмечает 200-летие со дня смерти своего основателя Франца Ригера. Основанная Ригером в силезском городе Крнов мастерская со временем превратилась в крупнейшую в Европе и даже стала поставщиком органов для австрийского двора. Мощные инструменты производства компании Rieger-Kloss до сих пор можно встретить в костелах и концертных залах мира. Например, орган Концертного зала им. П.И.Чайковского – производства чешской компании, признан одним из лучших инструментов Москвы. Сегодня крновский завод является самым крупным в Чехии и выпускает по одному большому органу в год.
Франц Ригер (Фото: Wikimedia Commons, Free Domain) Еще год назад рассказывать о заводе Rieger-Kloss пришлось бы в очень грустных тонах. В декабре прошлого года, когда предприятие купили отец и сын Шкрбелы, оно находилось на грани разорения. Как рассказывает сын Петр Шкрбел, спасти фирму от неминуемой гибели пришлось вливанием в производство кругленькой суммы.
«Дела здесь обстояли очень плохо. Завод работал над заказом в Китай, но недостаток средств не позволял закупить необходимые материалы. Если бы мы ровно год назад не купили крупную долю на предприятии, сейчас бы оно уже не существовало. За год нам удалось провести реструктуризацию. Мы сократили число административных работников, но расширили состав производственного цеха. И самое главное – мы получили несколько крупных заказов на весь следующий год и частично на 2014-й».
Интересно, что еще год назад новые владельцы завода в Крнове имели о производстве клавишно-духовых инструментов очень поверхностное представление. Для нас это был «шаг в неизвестность», признается Петр Шкрбел. Ну, а сегодня
«конечно, самостоятельно построить орган мы не в состоянии, но в целом мы уже хорошо разбираемся в органной проблематике»,
— говорит предприниматель.
— Можно сказать, что на данный момент Rieger-Kloss лидирует по производству органов в Чехии?
«Если я скажу, что мы самые лучшие в Чехии, мой телефон тут же начнет разрываться от возмущенных звонков из других фирм. Но в том, что мы самая крупная фирма по производству органов в Чехии, я уверен. В окрестностях Крнова работает несколько органных мастерских – их владельцы раньше были сотрудниками Rieger-Kloss, но они специализируются на ремонте и строительстве малых инструментов. Мы же благодаря производственным мощностям и количеству сотрудников – у нас работает более 80 человек, можем делать органы для костелов и больших концертных залов».
А началось все в 1812 году, когда в чешско-польском пограничье на свет появился Франц Ригер.
«Основатель нашего завода Франц Ригер происходил из немецкой семьи, но родился в окрестностях Крнова. Он выучился органному мастерству в Вене, у знаменитого на всю Австро-Венгрию мастера Йозефа Сайберта, в 1845 году построил свой первый инструмент с двумя мануалами и 20 регистрами. В 1852 году он основал свою фирму, из его девяти детей производством органов продолжили заниматься лишь двое сыновей – Отто и Густав. Они тоже прошли обучение в Вене, и с 1873 года уже сами вели дела под присмотром отца».
В силезском Крнове в середине XIX столетия работало множество органных мастерских, но Франц Ригер не побоялся конкуренции. Его фирма процветала. Почему, объясняет Петр Шкрбел.
«Он разработал свою технологию строительства органов, при которой многие детали производились по типологизированной схеме. Это позволило ему намного быстрее выполнять заказы. И, несмотря на то, что некоторые детали производились по одному образцу, каждый инструмент был уникальным и с ремесленной точки зрения был сделан безукоризненно. В 1880 году сын Франца Ригера Отто получил титул поставщика императорского двора, завод принимал участие во всемирных выставках в Париже и Вене и всегда имел на них большой успех, получал новые заказы».
— А почему именно в окрестностях города Крнов исторически было сильно развито органное производство?
«Этот край славился своими лесами, здесь всегда обрабатывали древесину. Мы используем для производства органов качественную сосну, граб, дуб – только чешское сырье».
Сыновья Франца Ригера завели традицию — нумеровать свои инструменты. Уже первый их орган Opus 1 вызвал большой интерес на всемирной выставке в Вене.
«Нумеровать органы в компании начали с 1873 года, и с тех пор каждый инструмент получает свой номер. В данный момент мы работаем над органом под No 3754 — для Китая».
Китайцы для крновского завода сейчас самые важные клиенты. В данный момент предприятие работает над инструментом для концертного зала в городе Тинань стоимостью более миллиона евро.
«В Китае сейчас большой спрос на органы. Там сильно развивается культура, строятся новые часовни для проведения свадебных обрядов и концертные залы, для которых китайцам требуются органы».
В начале прошлого века несколько десятков органов Rieger «осело» на территории России, активно экспортировались инструменты чешского производства (уже под названием Rieger-Kloss) и в страны Советского союза.
«На рынок бывшего Советского Союза инструменты вывозились, главным образом, после Второй мировой войны. Нас, конечно, интересуют заказы на их модернизацию. Одним из инструментов, нуждающихся в ремонте, является орган в Киеве. Это наш старый инструмент 1970-х годов, установленный в бывшем костеле, который сейчас используется как концертный зал. Нужно сказать, что используют его с большой интенсивностью. В среднем на нем играют по 18 часов в день, органисты сменяют друг друга. В следующем году мы займемся основательным ремонтом этого инструмента. Так что рынок бывшего СССР для нас очень важен».
— А как долго могут служить ваши органы без ремонта?
«Сложно сказать. Если орган сделан с четким соблюдением технологии – и сотни лет»,
— заключает новый владелец завода Rieger-Kloss Петр Шкрбел.
В Праге насладиться проникновенным и мощным звучанием инструмента чешской фирмы можно, например, на концертах в Рудольфинуме. В зале им. Дворжака установлен орган под номером 3437.
На прошлой неделе в пражском Клементинуме была представлена увесистая и богато иллюстрированная книга под названием «Судьбы чехов в России, ХХ век. Путь от Киева до Владивостока», вышедшая в издательстве «Русская традиция». Ее авторами являются Муратов Александр и Муратова Дина, разыскавшие ряд подробностей o судьбах и деятельности многих известных чешских и словацких мигрантов из Австро-Венгрии. Читатель узнает об их участии в событиях, происходивших в бывшей Российской империи и советской России в ХХ столетии. Как в мирное время, так и в Первую мировую и Гражданскую войну, а также после них. Мы беседуем с Александром Муратовым.
— Из каких источников вы собирали материалы для этой книги, обращались ли вы также в пражский Военный архив?
«Источники разные: во-первых, рассказы дедушек и бабушек, мамочек и папочек еще в довоенное время и послевоенное время, рассказы жителей – в основном, киевских и волынских чехов, их воспоминания».
— Вы с ними непосредственно общались?
«Четыре или пять тысяч киевлян были чехами, которые приехали в Украину еще в конце XIX столетия. Заводы большие были основаны чехами. «Красный экскаватор» – это три завода, объединенных в свое время чехами, завод «Радар» – его корни чешские, бывший завод автоматики имени Петровского тоже вырос из чешских литейных и прочих цехов. Мы описали примерно десять киевских заводов чешского происхождения».
— А когда был основан первый чешский завод в Украине?
«Первый завод Гретера и Криванека (позже «Большевик») был основан в 1896-1897 гг.. Сначала это был завод Гретера без Криванека, потом присоединился Криванек, он был большой организатор и сделал его гигантом. Второй источник информации, кроме семейных преданий, это архивы и литература, в основном, чешская мемуарная литература. Чешские библиотеки очень богаты мемуарами, написанными в 1920-е годы, когда чешские реэмигранты возвращались и все что-то писали, хорошо или плохо, но писали. И все это в библиотеке есть, но надо к этому найти интерес и читать».
Начинали поиск с плзеньских архивов, вспоминает мой собеседник, потому как чешский прадед Аалександра Муратова, прежде чем приехать на завод Гретера и Криванека, как раз работал на производстве «Шкоды».
«Он был литейщиком и общественным деятелем, председателем Дельницкой беседы (Dělnická beseda), рабочего собрания – это были подпольные профсоюзы».
— Это в каком году происходило?
«Это было в 1880-е годы, и этим собранием руководил Йозеф Болеслав Пецка — Страговский (1849–1896, чешский журналист, поэт, основоположник чехословацкой социал-демократической партии – прим. ред.) – чешский Плеханов, потом он вынужден был уйти. В Пльзене была трудная жизнь и, в конце концов, мои предки – это была большая семья литейщиков-токарей и модельщиков – перебрались в Киев, на завод Гретера и Криванека.
Бабушка, продолжает свой рассказ А. Муратов, была счастлива, что она может на киевском базаре купить целую головку капусты и целое ведро картошки за бесценок, а в выходной день даже купить гуся.
«И дальше нанять извозчика и на извозчике это добро привезти домой на Шалявку. Она считала себя уже большой барыней – по плзеньским понятиям это был шик!
— То есть, и ваша бабушка была чешкой?
«И бабушка была чешкой, все были чехи, переезжали целыми семьями. Ну, а мама уже родилась в Киеве и вышла замуж за Муратова, и я уже стал Муратовым. Стал уже по культуре русским, а по генетике уже и не знаю кто – и русский, и украинец, и чех, и все понемножку».
— Можно проследить миграционные потоки чешского населения? Представители интеллигенции, надо полагать, в первую очередь ехали в столицу и крупные города?
«Интеллигенция в смысле интеллигентной интеллигенции ехала в Питер, в Москву, в Киев тоже, в Одессу ехала – это были учителя языков, учителя сокольской физкультуры и технические специалисты — в основном, инженеры, мастера и квалифицированные рабочие. Квалифицированных рабочих было много, но первыми ехали крестьяне в 1860-1870-х годах – это так называемые волынские чехи, их переехало в то время порядка 30 тысяч. Они заняли Волынь, Причерноморье, Приазовье. Это были колонисты, земледельцы».
— К чему их подтолкнул кризис…
«А вот вторая волна уже была промышленная к 1890-м годам, потому что заводы Киева, Екатеринослава – будем говорить по-старому, Луганска, Юзовки, Краматорска для чехов, для специалистов машиностроителей, была бездонная пропасть работы».
— И они могли там реализовать свой технический потенциал.
«Они себя там реализовали и считались иностранными культурными специалистами».
— Тогда как в Чехии в то время большинство этих специалистов не смогли бы получить такого признания, как в России.
«В Чехии была бедность и голод, и большой избыток квалифицированной рабочей силы».
— Этим и объясняется эффект их востребованности в России.
«Да, а в России, наоборот, были крестьяне, а кто из крестьян переходил в чернорабочие … но сразу, скажем, идти в токарный цех или делать модель для литья … Вот мой дед был всего лишь токарь по точным токарным работам, у него было двое учеников и он гордился, что его зарплата вдвое больше денежного содержания поручика, но в России его считали инородцем, мастеровщиной и мать детей поручика говорила своим детям — не смейте играть с мастеровщиной, с этими инородцами, вот так было».
— Когда говорится о потоке, хлынувшем из Чехии в Россию в царское время, одни упоминают, что мигрантов могло быть 80 или 100 тысяч, другие говорят, что изначально количество чехов не было столь высоким, однако потом они разрослись, так как семьи были многодетными. Каково ваше мнение?
«Население нарастало постепенно, началось все с сельскохозяйственной эмиграции колонистов. Их было примерно до 40 тысяч, а потом и больше, смотря как по регионам учитывать, ведь чехи были волынские, причерноморские, приазовские, кубанские, кавказские и даже грузинские. А позже началась промышленная эмиграция. По состоянию на 1914 год, на начало войны, в России было примерно 100 тысяч чехов. В США и Канаде был миллион».