Рубрика: Культура

Пианистка и композитор Беата Главенкова выдала свой второй сольный альбом под названием Theodoros, имеющий прямое отношение к ее материнству. Отрыв от ее первого CD Joy For Joel составляет пять лет. Выпускница музыкального училища им. Яначека в Остраве позже училась в Университете Массачусетс, который завершила в 2004 году. Годом позже завоевала первую премию на международном джазфестивале в Монтрё, прославившем этот швейцарский курорт.

Theodoros (Фото: Animal Music) А что говорит сама Беата о своем новом альбоме?

«После рождения моего второго сына Теодора Эли у меня в голове вертелась мысль, что мой второй альбом каким-то образом будет связан именно с ним. Theodoros имеет греческое происхождение и переводится как «Божий дар». И когда я начала компоновать музыку, я осознала, что жизнь является божьим даром и складывается она из ряда лет, месяцев, дней, поэтому я дала композициям названия календарных месяцев. Theodoros — это и не jazz, и не pop, а что-то между этим».

Главенкова сотрудничает с ансамблем Vertigo Quintet и Ленкой Дусиловой. В 2006 году основала джазовое трио, которое несет ее имя. Однако, по словам самой пианистки, она считает себя бывшим джазовым музыкантом, так как с собственным трио играет довольно редко — тем чаще с ее интерпретацией можно встретиться в мультижанровых проектах. Одним из них является и свежеиспеченный CD Zvon («Колокол») авангардной чешской скрипачки, композитора и певицы Ивы Биттовой, в записи которого Беата Главенкова принимала участие.

В пятницу 4 июля в Карловых Варах открывается 49-й по счету международный кинофестиваль. На его красных дорожках можно будет увидеть Мела Гибсона, Фанни Ардан, Лору Дерн и других известных актеров и режиссеров.

Мел Гибсон (Фото: Film Servis Festival Karlovy Vary) Сотни кинопоказов и богатая сопроводительная программа ждут гостей крупнейшего чешского кинофестиваля, который пройдет в Карловых Варах с 4 по 12 июля. Президент фестиваля Иржи Бартошка представляет главную звезду киносмотра:

«Это режиссер, сценарист, продюсер, обладатель двух «Оскаров», «Золотого глобуса» и тридцати других наград. Наш «Хрустальный глобус» станет его 31-й наградой. Это Мел Гибсон, который в Карловых Варах будет награжден за выдающийся вклад в мировую кинематографию. Он приезжает в Вары не как актер, а как режиссер, и будет представлять свой последний фильм – мистическую драму «Апокалипсис».

«Хрустальный глобус» получит в Варах и американский режиссер Уильям Фридкин, который представит на фестивале реставрированную версию своего фильма «Колдун».

В этом году в главную программу фестиваля попали две чешские картины — дебютная киноработа театрального режиссера Мирослава Кробота «Дыра у Ганушовиц» и фильм Андреи Седлачковой Fair Play. На главную награду конкурса будет претендовать также комедия российского режиссера Ангелины Никоновой «Welcome Home», рассказывающая о жизни эмигрантов в Нью-Йорке, а также психологическая драма Георгия Овашвили «Кукурузный остров». Впервые в главную программу карловарского конкурса попал анимационный фильм – это работа латвийского режиссера Сигне Баумане под названием «Камни в карманах». Будет представлен на фестивале и фильм «Приключение» казахстанского режиссера Наримана Туребаева.

Иллюстративное фото: Кристина Макова, Чешское радио — Радио Прага Для профессионалов отрасли в Карловых Варах уже в девятый раз проводится смотр фильмов, снятых в странах Центральной и Восточной Европы и еще не имевших официальной премьеры. Это мероприятие называется «Works in Progress». Дистрибьюторские компании отбирают на нем картины, которые ждет большое будущее. Рассказывает исполнительный директор фестиваля Криштоф Муха:

«В последние годы еще не было случая, чтобы некоторые из отобранных фильмов не были отмечены на известных фестивалях. И это одна из главных задач – показать людям, которые отбирают фильмы на Sundance, на фестивали в Берлине и Торонто, картины из этого региона незадолго до окончания съемок. Это фильмы, которые еще не были куплены в прокат».

Организаторы Карловарского фестиваля горды тем, что смогут показать публике коллекцию фильмов, отличившихся на крупнейших мировых киносмотрах в Каннах и Венеции. Из программы последнего Каннского фестиваля в Карловых Варах в этот раз покажут 25 фильмов. Увидят зрители и ретроспективу работ британского режиссера Бена Риверса, который снимает экспериментальное кино на 16-миллиметровую пленку.

«В наше время мы имеем дело преимущественно с цифровыми форматами, поэтому мы решили показать несколько фильмов этого автора, снятых на 16-миллиметровой пленке. Зрители непременно получат эстетическое удовольствие»,

— обещает художественный директор фестиваля Карел Ох.

Что общего у Бориса Ельцина, Билла Клинтона и Вацлава Гавела? Все они были президентами своих стран. И именем каждого из них названа библиотека в стране, в которой тот жил. Наш рассказ – о библиотеке Вацлава Гавела. Диссидента, драматурга, президента и символа защиты прав человека.

Библиотека им. Вацлава Гавела (Фото: Кристина Макова, Чешское радио — Радио Прага) Вообще, в США существует 13 президентских библиотек. Начиная с библиотеки Герберта Гувера, заканчивая библиотекой Джорджа Буша-младшего. Когда Барак Обама покинет свой пост, появится и библиотека его имени.

Президентские библиотеки в США – это не библиотеки в прямом смысле этого слова. Это своего рода хранилища уникальных документов, аудио- и видеозаписей эпохи правления того или иного человека. Поэтому этих библиотек так много. Каждый президент – это своя эпоха.

В России есть библиотека имени Бориса Ельцина. Однако это абсолютно иная вещь, чем то, что существует в Соединенных Штатах. Библиотека просто носит имя первого российского президента. Собраны в ней документы всех эпох, включая издания ручной печати XVI века и документы Петра Первого. К деятельности самого Бориса Ельцина библиотека особого отношения не имеет, она только затрагивает период его правления как часть истории России.

Чешская библиотека имени Вацлава Гавела – это своего рода уникальная структура. Это место, где не просто собраны документы и бумаги, но и фонд, общественная организация, которая проводит разные мероприятия и акции.

Наш гость – директор библиотеки имени Вацлава Гавела Марта Смоликова.

Не «мертвый» музей, а место для встреч и дискуссий

Марта Смоликова (Фото: Шарка Шевчикова, Чешское радио) — Скажите пожалуйста, ваша библиотека все-таки создавалась по американскому образцу?

— Да, это так. Сама идея родилась благодаря существующим американским библиотекам бывших президентов. Наша библиотека появилась в 2004 году, когда Вацлав Гавел был жив. Однако наш президент все же сильно отличается от американских политиков, он начинал как человек искусства, драматург, у него большое диссидентское прошлое. Поэтому Вацлава Гавела нельзя оценивать по тем шаблонам, по которым оценивают американских президентов. Как Гавел отличается от американских лидеров, так и наша библиотека отличается от того, что есть в США. Мы еще и культурная организация. Мы проводим акции, чтения, дискуссии на разные темы, в том числе и актуальные политические, издаем книги. Как книги Вацлава Гавела, так и его духовных соратников. Мы занимаемся и международными проектами. Но при всем этом у нас есть и свой уникальный архив. Все документы оцифрованы. Они касаются и Гавела, и его соратников, и всей той эпохи, в которую он жил и работал.

— Библиотека Вацлава Гавела – достаточно демократичное место. К вам может прийти каждый, буквально с улицы. Этого хотел сам Вацлав Гавел…

— Он был очень открытым человеком, и его пожеланием было, чтобы это место не превратились в какой-то каменный мертвый музей. Он хотел, чтобы библиотека стала местом встречи людей, где они могут проводить дискуссии, делиться мнениями, спорить, соглашаться или не соглашаться друг с другом.

Авторитет бывшего диссидента и президента помог библиотеке стать популярной как дома, так и во всем мире

Здание библиотеки (Фото: Кристина Макова, Чешское радио — Радио Прага) — Ваша библиотека существует всего десять лет, но за это время она стала очень популярной и авторитетной в мире. Как вам удалось добиться такого признания?

— Надо все же признаться, что все дело в реноме Вацлава Гавела. А мы – структура, которая носит его имя. Реальность такова, что в большинстве стран мира ценят и уважают Вацлава Гавела, и это открывает нам многие двери. Но мы делаем все, чтобы соответствовать уже заданной высокой планке. Мы стараемся, и у нас получается. Мы создали свою премию за защиту прав человека имена Вацлава Гавела. Она уже стала авторитетной. Мы проводим акцию «Европейские диалоги», она касается интеграции Чехии в Европу. Такие мероприятия – это наше первое направление. И второе – это конечно популяризация имени и идей Вацлава Гавела в мире. Это тоже важная часть нашей работы.

— Ваш успех за рубежом понятен и объясним. А довольны ли вы тем, какое место занимает ваша библиотека на «внутреннем» рынке, в самой Чехии?

— Я не могу жаловаться… Интерес к нам большой, причем со стороны представителей всех поколений. К нам приходят как люди поколения Вацлава Гавела, так и молодежь, студенты. Конечно, глупо утверждать, что все жители Чехии – поклонники Вацлава Гавела. Но очень приятно, что в любом городе страны, куда бы мы не приехали на какое-то мероприятие, всегда найдутся люди, которые любят его, уважают. Готовы ради памяти Вацлава Гавела прийти на встречу, общаться, смотреть фильмы. Очень часто идея проведения каких-то акций в разных городах Чехии исходит не от нас, а от них, с той стороны, от людей из тех городов. Это подтверждает интерес как к личности Гавела, так и к нашей библиотеке.

На премию имени Вацлава Гавела номинируются правозащитники со всех континентов

Вацлав Гавел (Фото: Филип Яндоурек, Чешское радио) — Ваша библиотека вообще никак не связана с государством. Так задумывалось изначально?

— Мы — негосударственная, некоммерческая организация. Вацлав Гавел сам хотел, чтобы наша библиотека была независимой структурой. Когда мы создавались, то опыта не было никакого, не с чего было брать пример. Мы же живем в стране, где система президентского правления существует только сто лет. Часть президентов покидала свои посты при таких обстоятельствах, что и речи не могло быть о том, чтобы создавать в честь них какие-то структуры. Некоторых президентов общество вообще хочет забыть. Поэтому мы и взяли в качестве примера Америку. А с государством мы сотрудничаем. С тем же министерством иностранных дел, премия имени Вацлава Гавела за борьбу за права человека – это наша совместная акция. Мы сотрудничаем с государственным институтом изучения тоталитарного режима. Сотрудничаем с Национальным театром. Система такая, что каждая сторона вкладывает что-то свое в каждый конкретный проект, и в результате этот проект считается совместным.

— В прошлом году премия имени Вацлава Гавела была вручена впервые. Ее получил белорусский диссидент Алесь Беляцкий. Сложно было выбрать первого лауреата?

— Этот достаточно тяжелый процесс, он состоит из нескольких стадий. Сама премия, точнее ее лауреат – это совместный выбор нашей библиотеки, структур ЕС, а также людей, в свое время подписавших Хартию 77. Проходят две встречи. На первой выбирают тройку финалистов. На второй, которая проходит через месяц после первой, уже решают, кто получит премию. Я считаю, что Алесь Беляцкий заслужил эту награду. Получать ее приехала его жена, сам Беляцкий был в это время в тюрьме. А в этом году список кандидатов на премию уже очень большой. Где-то в конце августа – в сентябре мы будем выбирать тройку. Но те кандидаты, которые уже сейчас есть в нашем предварительном списке, они и из Азии, и из стран Южной Америки, и из Африки. Мы очень рады, что наша премия вышла за пределы стран ЕС и Европы. Это очень правильно, что на нее номинируются люди из всех стран мира.

Не только политики, но и простые люди могут изменить жизнь Европы

Иллюстративное фото: Европейская комиссия — Не могли бы вы рассказать об акции «Европейские диалоги»? Что это такое и для кого это мероприятие?

— Смысл этого мероприятия, этой серии дискуссий, заключается в том, что о Европейском Союзе много говорят, но все эти разговоры ведутся в одном направлении и одними и теми же людьми, а это надо менять. Сейчас ЕС обсуждают с позиции финансов, дотаций, кто кому дает деньги, какие принимаются законы, кого выбирают и назначают и так далее. И все это обсуждают только политики. Мы же хотели создать платформу для иных дебатов. Нам интересны голоса академиков, философов, ученых, журналистов, студентов. То есть тех граждан, которые находятся вне политики. Гавел написал о них эссе. Это люди без власти и поэтому они кажутся бессильными что-то изменить. Но это не так. Голоса простых людей могут повлиять на многое. Одну дискуссию о современной Европе мы провели в феврале, это было в разгар событий в Киеве. На специальный форум приехали авторитетные участники, почетным гостем был известный украинский мыслитель и публицист Микола Рябчук, проживающий в Вене. А когда в Прагу приезжал президент Германии Йоахим Гаук, то мы организовали другую интересную дискуссию. Гаук же в прошлом известный диссидент из ГДР, сидел в тюрьме. И вот во время официального визита в Чехию он выделил время на открытую полемику с бывшим чехословацким диссидентом Петром Питгартом. Они обсуждали судьбу Европы, ее перспективы. Собралось множество слушателей. Такие «Европейские диалоги». В рамках этой программы мы готовим и другие мероприятия.

Липа и лавочка: никакого культа личности

«Лавочка Вацлава Гавела» и ее автор — Боржек Шипек (Фото: Ленка Кабрхелова, Чешское радиоэ) — Недавно в Праге появилась «лавочка Вацлава Гавела». Своеобразное место для дискуссий и в какой-то степени памятник Вацлаву Гавелу…

— Сама идея такой лавочки возникла в прошлом году, когда готовился фестиваль Вацлава Гавела в Джорджтаунском университета в Вашингтоне. В память о Гавеле в университетском кампусе решили посадить липу, символ Чехии. А наш посол в США вдруг говорит: «Раз есть липа, то пусть все будет совсем по-чешски, надо поставить под нее лавочку». Мы обратились к всемирно известному архитектору и дизайнеру Боржеку Шипеку, он работал и дружил с Гавелом. Рассказали ему об этой идее. Она ему не понравилась. Он сказал, что просто лавочка – это не символ дискуссии. Люди сидят рядом и не видят друг друга. А символ дискуссии – это столик, окружающий липу и две маленькие лавочки напротив друг друга. Тогда это уже дискуссия, так как ты видишь лицо собеседника. Боржек Шипек создал такую лавочку. На ее открытии была Дагмар Гавлова, Мадлен Олбрайт, другие известные люди. Это была первая лавочка Вацлава Гавела, в Джорджтаунском университете. Потом такую же лавочку открыли в Дублине. Затем в Барселоне. И в результате получилось, что эти лавочки – это памятники Гавелу. Не типичные памятники, не какой-то культ личности, а что-то необычное. Лавочки-памятники, напоминающие о необходимости диалога. Появилась лавочка и в Праге, и в университете города Чешские Будейовице. Следующую совсем скоро установят в Оксфорде.

Искусствоведы полагали, что картина Густава Климта «Дама с муфтой», спевшего не одну оду радости от созерцания обнаженного женского тела, пропала без вести. В последний раз она экспонировалась в Вене в 1926 году, восемь лет после смерти Климта, иных сведений о ней не сохранилось. Каково же было удивление знатоков музейного дела, узнавших о том, что работа с начала 30-х годов находилась в частной коллекции, и, скорее всего, на территории Чехии.

Картина Густава Климта «Дама с муфтой» (Фото: ЧТК) На днях «беглянка» пополнила собрание пражской Национальной галереи в Ярмарочном дворце. Пока дирекция договорилась с владельцем полотна об аренде сроком на два года. Почитателям и исследователям творчества этого известного австрийского художника-модерниста представится исключительная возможность доверительного общения с новой, по сути, для них картиной, написанной в 1916 году. Как подчеркивает куратор собрания произведений зарубежного искусства Национальной галереи Ольга Угрова, в период расцвета творческих сил Климта.

— Картина запечатлела овал очень интересного лица красивой молодой женщины, часть которого скрывает муфта. Изображение лица является очень нежным, Климт использовал лессировку. Ему также удалось достичь контраста — к нему художник, несомненно, стремился, между лицом, темным мехом муфты и фоном. Женщина изображена на фоне, который является более красочным и раскрепощенным, чем те, которые Климт создал, скажем, до 1909 года. И, как видно из правой части фона, он воспользовался здесь мотивами азиатских фигур. Вдохновение Азией не было, конечно, новаторским на ту пору, и Климт интересовался японским и китайским искусством, что нашло отражение в его «золотом периоде», когда он создал «Юдифь» — к тому же периоду относится «Поцелуй». Позолота мастером в тот период использовалась достаточно широко и в других работах: он был вдохновлен мозаиками Равенны, увиденными им во время путешествия по Италии.

Ольга Угрова (Фото: Архив Чешского радио — Радио Прага) Позолота, как знать, в какой-то мере, возможно, является частицей материализовавшейся мечты отца Густава Климта, планировавшего вырастить из своих трех сыновей ювелиров… Отец сам являлся ювелиром и гравером и, что хорошо помнят чехи, родился в Травчицах неподалеку от Литомнержицкой области. Какие вопросы, по мнению куратора, возникнут у историков живописи при взгляде на «Даму с муфтой»? Могли бы они иметь, например, отношение и к периоду между 1907 и 1909 годами, в который Климт создал, видимо, пять портретов одетых в меха женщин?

— Может возникнуть вопрос, пришла ли эта дама к Климту с просьбой портретировать ее, как это произошло с другими известными венскими дамами, или же эта картина продиктована исключительно воображением художника. Возможно, портрет несет в себе отголоски прототипа роковых и обворожительных женщин, le femme fatale, то есть темы, имевшей большое значение на рубеже XIX и XX веков. Вопросов возникает много.

В Ярмарочном дворце Праги, таким образом, можно увидеть уже три картины Климта. Это изображение озера Аттер, образец пейзажного жанра — первый из них был написан им в 1897 году, и крупоноформатное полотно «Невинность» — на чешский язык название полотна переведено как «Panna», то есть «Дева». Продолжает куратор Ольга Угрова:

Здание пражской Национальной галереи в Ярмарочном дворце (Фото: Барбора Кментова, Чешское радио — Радио Прага) — «Невинность» — это своего рода иконографическая работа Климта, выполненная им в 1913 году и передающая атмосферу Вены того времени. В центре картины – спящая женщина, окруженная просыпающимися молодыми девами. Она спит, видит сны или мечтает, но… не грешит в этот момент.

Картину предшественнику будущего собрания пражской галереи, попечительскому совету, заседавшему в Рудольфинуме, удалось приобрести вскоре после ее создания, уже в 1914 году. Члены пражского куратория обратились посредством своих представителей в Вене к самому Густаву Климту.

— Они, в частности, и вели переговоры о цене полотна, стоимость которого им удалось несколько снизить. Есть у нас и более ранняя картина Климта 1908 года «Водный замок» из серии работ, созданных им в области Зальцбурга. Он ездил туда каждое лето, уединялся там и ранним утром отправлялся к озеру. Это было место его отдыха и вдохновения.

«Виола» — дама, превысившая бальзаковский возраст, однако, может быть, именно в силу своей отточенной и зрелой красоты до сих пор покоряющая неповторимой атмосферой зрителей старшего и молодого поколений. Первый проект, представленный в этом поэтическом винном ресторане-театре под виолончельным названием в июле 1963 года, носил название «Кому принадлежит джаз».

Театр «Виола» (Фото: Кристина Макова, Чешское радио — Радио Прага) В сопровождении джазовой музыки со сцены небольшого совсем клуба звучали стихи Гинзберга, Ферлингетти и Вознесенского, позже также других авторов. Так и образовался насыпной поэтически-музыкальный островок свободы, обозначились контуры искусства, имеющего живые связи с прогрессивной литературой. А в ноябре того же года в «Виоле» состоялась премьера легендарной «Ночи с Гамлетом» выдающегося поэта и переводчика Владимира Голана, продержавшейся на сцене долгие годы. Первым директором, драматургом и режиссером театра, его душой, был Владимир Юстл, историк литературы и один из наиболее просвещенных знатоков чешского театра и литературы вообще. Именно благодаря его усилиям вышли многие произведения Голана в период с 60-х по 80-е годы прошлого века. О прошлом и настоящем поэтического театра нам расскажет сегодняшний его директор Милуше Виклицка.

— Изначально здесь находился джаз-клуб, потом к нему пришвартовалась поэзия – так возник поэтический винный ресторан «Виола». Одной из особенностей этого театрального пространства является и то, что зрители могут потягивать вино или попивать кофе и чай, наблюдая за спектаклем или программой на сцене. Для нас было важно сохранить традицию общения в кафе или ресторане наряду с возможностью культурного досуга.

— «Виола» прожила немало одухотворенных вечеров в своей более чем 50-летней истории, как, предполагаю, и вы вместе с нею, поскольку, помимо своего более чем 20-летнего директорского стажа в этом поэтическом театре, вы связаны с ним уже с поры ваших студенческих лет. С чего она начиналась, что помнит?

— «Виола» помнит многое, а одухотворенность — я рада, что вы подметили эту ее черту, связана с самым началом периода ее становления, проходившим по соседству с Национальным театром. Первые актеры, начавшие декламировать стихи в «Виоле», были настоящими звездами первой сцены Национального театра — такие выдающиеся личности как профессор Радован Лукавский или Карел Хегер. Им пришлось проломить лед, что было совсем непросто – тогда не было привычным делом, чтобы достопочтенные актеры, окруженные ореолом величия Национального театра, согласились публично читать тексты в ресторане, пусть и поэтическом… Однако лед тронулся, и на вечера этих актеров в «Виолу» зачастила достаточно просвещенная и начитанная публика. И мы хотим сохранить тот посыл, хотя это с каждым годом дается труднее. Но пока мы держимся.

— «Виола», тем не менее, отнюдь не только придаточная почка в пазухе Национального театра, величаемого в народе также «Золотой часовенкой» … Если бы было можно восстановить в памяти самые громкие аплодисменты, звучавшие в «Виоле» в прошлом — произведения каких авторов их удостоились?

— Поскольку вы из русской редакции, мне в связи с вашим вопросом сразу вспоминается один из самых славных наших спектаклей по повести «Записки сумасшедшего» Гоголя, в постановке режиссера Пршеучила 1971 года. Это был один из самых самобытных спектаклей того времени.

— «Виола» с присущим ей новаторским норовом в те годы уже была открыта для сотрудничества с современными авторами?

— Да, уже с 70-х годов с поэтическим театром начал сотрудничать поэт, сценарист и режиссер Томаш Вондровиц. Постоянным же нашим режиссером является Лида Энгелова, поставившая на сцене «Виолы» ряд спектаклей. Это «Тысяча и одна страсть» по рассказам А. П. Чехова, «Старая дама варит яд» по мотивам «Нежной отравительницы» Арто Паасилинны, «Римская весна миссис Стоун» Теннесси Уильямса и другие постановки. Энгелова начала сотрудничество с «Виолой», еще будучи студенткой и в роли актрисы, в 1966 году.

— Вондровиц, напомним, являлся автором ряда театральных коллажей в жанре кабаре. В то время, в 90-е, «Виола» преобразилась, по большей части, в камерную театральную сцену. До этого, в 1980 -е годы здесь работал и такой яркий режиссер кино и театра как Эвальд Шорм, о котором говорили как о «совести новой волны» и «Великом Моралисте». Можно вспомнить и о Йозефе Генке, которого в 1971 году отовсюду почти уволили по политическим соображениям и запретили сотрудничать как с чешским телевидением, так и с радио. Вместе с режиссером Качером они представили в «Виоле» творчество Христиана Моргенштерна, снискавшего особую популярность своей юмористической лирикой и дружившего с ученым и философом Рудольфом Штайнером. Менялась ли на протяжении более чем пятидесяти лет существования концепция «Виолы»?

— Я думаю, что принципиальным образом концепция не менялась, и что это ее преимущество, так как мы стремимся сохранить планку на том же высоком уровне. В эпоху нормализации были трудности, обусловленные тем, что существовали авторы, которые не имели права публично представлять свое творчество, так как органы цензуры были бдительны, но некоторые из таких авторов, тем не менее, в «Виоле» выступали либо здесь ставились их пьесы. Все это благодаря Владимиру Юстлу, находившему для этого всевозможные лазейки.

— А сегодняшние недруги театра «Виола», или бог пока миловал?

— Сегодня мы сталкиваемся с потребительским образом жизни, средства массовой информации акцентируют внимание на другом способе времяпрепровождения, привлекают к другим развлечениям, что, конечно, тоже не может не влиять на умы. Мы остаемся таким островком подлинной культуры и стремимся взращивать то, что до нас было засеяно, и сталкиваемся, в отличие от прошлого, с другими уже проблемами. Их удается преодолевать, главным образом, благодаря тому, что люди, связанные с «Виолой», воспринимают это как свое призвание и свое служение ей.

Иллюстративное фото: Luigi Diamanti, Free Digital Photos Сегодняшняя программа посвящена чешской современной камерной музыке. Прозвучат произведения Петра Эбена (1929-2007) и Зденека Лукаша (1928-2007).

Сегодня мы продолжим беседу с выдающимся литовским поэтом, переводчиком и ученым Томасом Венцловой, недавно посетившим Прагу по случаю выхода на чешский язык сборника его стихов Čas rozpůlil se… / Įpusėja para. Разговор о подмене культуры, смерти, посягающей на искусство, критериях истинности поэзии, а также о литовском вкладе в бродсковедение.

«Время – надвое» (Фото: издательство Venkovské dílo) — Более полувека вы также пишете дневники – не знаю, были ли там какие-то перерывы – сохранились ли в них записи, касающиеся периода общения с Бродским и Ахматовой еще до вашего отъезда на Запад?

— Вот, к сожалению, там как раз перерыв. Об Ахматовой я написал довольно краткие воспоминания, они напечатаны, но я тогда не вел дневника. Дело в том, что когда умер Борис Леонидович Пастернак, которого я очень почитал и имел с ним честь однажды разговаривать (трудно сказать «разговаривал»: он говорил, а я слушал и был в таком несколько парализованном состоянии) – вот это описано в дневнике, но когда он умер, я был на его похоронах и у меня получился, как это говорят по-английски, writer’s block. Я не смог больше писать дневник и лет шесть не писал.

Это были очень интересные годы. K сожалению, они не описаны. Я жил в Москве и общался тогда с Ахматовой, тогда же я познакомился с Бродским — это, к сожалению, не описано. Но все-таки были какие-то разрозненные записи, по которым я сделал воспоминания об Анне Андреевне Ахматовой, а о Бродском потом, через шесть лет, я опять начал писать. И там уже о Бродском много, особенно об эмигрантском периоде Бродского – записаны разговоры с ним, его остроты. Причем дневник я пишу по-литовски, но разговоры, если они были по-русски, то там они по-русски, если по-польски, то по-польски, но дневник пока не опубликован, и я думаю, что было бы несколько неподходящим делом публиковать его до моей смерти, но использовать его для воспоминаний я могу и, конечно, это делаю. Какие-то куски из них даже опубликованы, но это я сам выбираю, ничего не меняю, но делаю купюры, если речь идет о вещах интимных – не моих интимных, которых там очень мало, но других людей. Вещи, которые, скажем, их потомки или они сами, будь они живы, не обязательно хотели бы видеть в печати. О том же Бродском. Но после моей смерти, вероятно, я думаю, это – томов десять, огромный дневник, будет опубликовано полностью.

Ромас Катилюс, Иосиф Бродский и Томас Венцлова в Литве, 1972 г. (Фото: Marija Etkind / архив — Ramūnas Katilius and Elė Katilienė / репрофото Stanford University) — В Литве на литовском языке вышла также книга «Связи Иосифа Бродского с Литвой. Воспоминания друзей», которую составил известный физик и друг Бродского Ромас Катилюс. Не знаю, вышла ли она на русском уже?

— Готовится и выйдет.

— А когда?

— Этого я не знаю, это надо спрашивать Ромаса Катилюса – это мой одноклассник и очень близкий друг, и очень близкий друг также Бродского. Бродский у него просто жил, когда бывал в Вильнюсе. Катилюс по-прежнему живет в Вильнюсе и готовит русское издание – там, в основном, мемуары разных людей – не только литовцев, но также американцев и англичан, они нигде, кроме этой книги, пока не опубликованы. Вот это все появится на русском и будет, несомненно, вкладом в бродсковедение. Когда конкретно? Будем надеяться, что в течение года или двух.

— Гидон Кремер, тоже, кстати, недавно побывавший в Праге и концертировавший здесь со своим ансамблем Kremerata Baltica в рамках фестиваля «Пражская весна», в интервью, которое могло быть опубликовано примерно год назад, выразил такую тревогу: «Мы все сталкиваемся с ядовитым развитием нашего музыкального мира, в котором так называемые звезды значат больше, чем творчество, иерархия больше, чем подлинный талант, цифры больше, чем звук» (вольный перевод – ред.) Наблюдаете ли вы нависание такой угрозы также в мире художественной литературы?

Томас Венцлова в студии «Радио Прага» (Фото: Кристина Макова, Чешское радио — Радио Прага) — Вы знаете, в музыке, мне кажется, это было более-менее всегда. Всегда в музыке были звезды, которые необязательно были лучшими музыкантами своей эпохи. Система звезд, система иерархии, которая не всегда соответствует гамбургскому счету (отбору самых значительных – прим. ред.), как говорил Шкловский, это в музыке очень характерно. И то, что происходит сейчас, не обязательно что-то очень новое.

— Я бы, тем не менее, согласилась с Кремером в том, что это взвинчено до максимума.

— Это может быть в области поп-музыки, а в области серьезной, высокой музыки все-таки, я думаю, это примерно в том же размере, в каком это было всегда.

— Думаю, что и в этой области, увы, взяты на вооружение привычные методы раскручивания звезд.

— Может быть, я не специалист, я даже не очень музыкальный человек, поэтому, я, пожалуй, не буду об этом судить. У меня в музыке свои вкусы – я терпеть не могу поп-музыку, плохо воспринимаю джаз, рок и тому подобные вещи и плохо воспринимаю романтиков: Чайковского, Бетховена, Шуберта, а воспринимаю то, что было раньше – Гайдна Перселла, Баха, Генделя, и всегда интересовался додекафонией. К этому меня подвиг Андрей Волконский, с которым я был близко знаком в Москве и которого сейчас, увы, тоже нет в живых. Мы тогда писали шуточные пьесы. Они заключались в том, что имена всех действующих лиц, названия и реплики начинались с одной буквы. Это было довольно трудно, особенно на букву «ы». Мы сочинили пьесу и назвали ее «Ыркутская ыстория».

— Часто ли вы сталкивались на своем литературном поприще с людьми, которые были сломлены гениаманией?

Иллюстративное фото: stockimages, Free Digital Photos — С людьми, считавшими себя гениями, которым это мешало работать?

— И развиваться дальше…

— Да, я, несомненно, таких знал, в том числе и в Литве, но я, пожалуй, не буду называть фамилии. Но сам я никогда себя гением не считал и, по-моему, меня никто не считал, но, конечно, литература художественная, к сожалению, немного как-то отмирает. Она превращается либо в очень эзотерические тексты, которые пишутся непонятно зачем и непонятно для кого, либо это коммерческая литература. И я даже думаю, что дело вот в чем. Недавно кто-то подсчитал, что 2013 год, по некоторым параметрам, в глобальном смысле был лучшим в истории человечества: меньше всего детская смертность, дольше всего продолжительность жизни, берутся все страны мира. Меньше всего, как ни странно, криминала, раньше его бывало больше, если взять в глобальном плане, меньше всего голода, меньше всего людей погибают в войнах, то есть многое действительно неплохо. И вот надо за это расплачиваться — мне подумалось, что мы, пожалуй, расплачиваемся за это смертью искусства.

Вместо живописи и скульптуры остались инсталляции — это нечто другое и вряд ли лучше, чем классическая живопись и скульптура, вместо музыки осталась попса либо очень эзотерические вещи, которые не каждому нужны, а вот Бах или Шопен, в конце концов, которого я не очень люблю, это остается нужным и востребованным, и слава богу. А литература — то же самое, искусство как-то отмирает в последние годы, и хотя кто-то останется, кому серьезное искусство будет всегда нужно, но эти люди будут не очень многочисленны – впрочем, настоящие ценители всегда были немногочисленны. Так что ничего особо нового и особо страшного в этом смысле тоже не происходит.

Томас Венцлова с Лоретой Вашковой в студии «Радио Прага» (Фото: Кристина Макова, Чешское радио — Радио Прага) — Примем ли мы смерть искусства в качестве расплаты за относительно благополучную жизнь, входит ли в эту расплату также отрыв поэзии для поэтов и поэзии для читателей, расстояние между которыми увеличивается, друг от друга?

— Несомненно увеличивается. Вообще увеличивается расстояние между культурой массовой и эзотерической. Это не самое лучшее, что может происходить. Мне кажется, что массовая культура и высокая культура должны как-то взаимодействовать, как-то друг друга оплодотворять, в XX веке это было довольно часто – кино было культурой массовой, а стало эзотерической, хотя в нем остался и массовый компонент, его очень много. Этот разрыв есть, он, пожалуй, больше, чем надо бы, но, будем надеяться, мы увидим и нечто другое в будущем.

— Каким вам представляется главный критерий поэзии, ее содержательного составляющего?

— Вы знаете, это очень трудно сказать, но можно сказать, что поэзия это язык, возведенный в квадрат или куб, или даже в четвертую степень – если это имеет место, то это хорошая поэзия. Вы знаете, мой приятель, польский поэт Станислав Баранчек, как-то сказал – он это, правда, применил к поэтическому переводу, но это можно применить к любым стихам, что есть такой совершенно интуитивный и несомненный критерий – если ты читаешь текст, и у тебя мурашки по коже идут, значит это хорошо. Если это твой собственный текст, то это, скорее всего, самообман, но если это чужой текст, то это довольно четкий критерий. Но, слава богу, в XX веке, почти до наших дней, много еще таких текстов, от которых мурашки идут по коже. Это и Пастернак, и Ахматова, и Бродский, и многие поэты западные, но не буду всех перечислять, и польские, есть и литовские. Вот этот критерий я, пожалуй, считаю главным при восприятии поэзии.

Смерть, как неотъемлемая часть жизни и источник вдохновения – тема первой выставки из новой серии, реализуемой пражским Национальным музеем, в минувшую среду открывшейся в Музее музыки. Образы смерти в изобразительном искусстве, литературе, на театральных подмостках, в музыке, а также в кинематографе представлены на выставке с названием «Смерть – крестная». Свое внимание создатели выставки сосредоточили на последнем тысячелетии в истории чешского искусства.

Фото: Архив Национального музея «Каждый из художников, композиторов, режиссеров, писателей, создававших произведения, вдохновленные темой смерти, вкладывал в них свое собственное понимание, религиозное или философское. Мы надеемся, что выставка, хотя бы немного, отражает эти идеи. Одновременно и мы, воспринимая и осмысляя эти произведения, привносим собственный опыт или надежды, а также представления о смерти. Именно поэтому наши посетители, входя в экспозицию, проходят через небольшой зеркальный туннель. Зеркала будут сопровождать их и в экспозиции, чтобы постепенно подвести к мысли, что тема смерти касается всех нас», — рассказывает автор выставки Дагмар Штефанцова.

Собственно говоря, решение всей экспозиции создает впечатление туннеля, о котором рассказывают люди, пережившие клиническую смерть. Это и полотнище, тянущееся вдоль потолка, соединяющее отдельные помещения, и фотоизображение аллей, ведущих путника к цели его путешествия, запечатленных Мартином Штекром.

Фото: Архив Национального музея «Вся выставка это путешествие по световому туннелю к воротам в конце. В разных закутках посетители видят свое отражение в зеркалах – при входе в зеркальном туннеле, в расписном зеркале времен барокко, в зеркале с черной, создающем впечатление фотографии в некрологе… Однако наша выставка не должна никого пугать, а наоборот, давать ощущение надежды», — подчеркивает Дагмар Штефанцова.

Пражский музей музыки размещается в бывшем костеле Святой Марии Магдалены, где временным выставкам отведено пространство галереи, некогда объединявшей отдельные капеллы, что также подчеркивает идею туннеля, внедренную в архитектуру выставки «Смерть – крестная».

Ее главным элементом являются рисунки, гравюры, картины различных эпох, сменявших друг друга в течение тысячелетия. Смерть глазами средневековых творцов, художников периода ренессанса и барокко, вплоть до иллюстраций и рисунков современных авторов XX века и начала XXI столетия.

Фото: Архив Национального музея В одной из витрин в помещении, посвященном средневековью, посетители увидят часть пергамента, относящегося к XVI столетию. Это чешский перевод текста антифоны «Media vita in morte sumus», возникшего уже в VIII столетии нашей эры. Он характеризует отношение средневековых людей к смерти: «Посреди жизни умираем».

«Средневековые люди не воспринимали смерть, как нечто кошмарное. Наоборот, для них это было чем-то абсолютно естественным. В витрине посетители найдут также сборник Эразма Роттердамского с прекрасным циклом иллюстраций «Пляски смерти», созданного по рисункам Ганса Голбейна младшего. Одну из этих иллюстраций при помощи мультипликации мы заставили двигаться. Скелеты у нас на «ожившей» картинке бьют в барабаны. На панелях с текстом также представлены дополнительные графические мотивы. Например, посетители увидят иллюстрацию из Гуситской библии, относящейся к 1441 году. Это, вероятно, самый древний иконографический мотив «Пляски смерти», возникший на нашей территории, что было документально подтверждено», — рассказывает один из авторов выставки «Смерть – крестная» Дагмар Штефанцова.

Фото: Архив Национального музея Рядом в витрине представлен канционал чешского композитора Вацлава Голана Ровенского «Capella regia musicalis» конца 17 столетия. Это один из самых интересных сборников духовных песнопений периода барокко, возникших в чешских землях. В нем собраны не только песнопения, предназначенные для богослужений, но также и песни для исполнения в школе и дома, сольные арии в сопровождении различных инструментов, рекомендованные для разных жизненных ситуаций.

Неотделимой частью выставки является музыка. Произведения чешских композиторов звучат во всех залах экспозиции, а в качестве экспонатов во многих случаях использованы авторские партитуры. Даже название выставки перенято у чешской оперы Рудольфа Карла на либретто Станислава Лома «Смерть – крестная» с подтекстом — «Веселая сказка о жизни и смерти в трех действиях».

«Премьера этой оперы состоялась в 1933 году. В экспозиции можно увидеть одну из оркестровых партитур с заметками композитора и дирижера Отакара Острчила. Нельзя было пройти мимо «Букета» Карла Эрбена. На выставке представлены иллюстрации разного времени, начиная с XIX столетия и до наших дней. Одним из главных экспонатов также является авторская партитура Витеслава Новака к главе из «Букета» — «Свадебная рубашка».

Фото: Архив Национального музея Если говорить о театре, литературе, музыки, подробнее разбирая конкретные названия, то, весьма трудно будет найти произведение, которое не было бы связано с темой смерти. В одном из залов выставки представлены первые чешские криминальные детективы, которые соседствуют с признанными чешскими классическими произведениями, например, «Маем» Карела Гинека Махи.

Отдельная витрина посвящена героям литературных произведений, которые не хотят мириться с конечностью своего существования и пытаются остановить время, но позже, даже достигнув цели, добровольно отказываются от бессмертия.

Фото: Архив Национального музея «В качестве одного из примеров выбрано произведение «Средство Макропулоса» Карела Чапека, которое также воплощено в опере Леоша Яначека. Героине произведения Эмилии Марти предоставлена возможность жить 300 лет, так как на ней испытали эликсир молодости. Однако в финале произведения она отказывается от бессмертия, объясняя свое решение тем, что кошмарно жить сотни лет, когда ты не можешь радоваться каждому мгновению своего существования, так как оно не имеет конца. Это один из возможных взглядов на жизнь и смерть. Мы также напоминаем и об иных произведениях, в которых, например, изначально бессмертные герои отказываются от этого дара, чтобы испытать – что же такое человеческая жизнь. Вспомните «Русалку» Антонина Дворжака или Саксану из чехословацкой киносказки «Девушка на метле», — рассказывает соавтор выставки «Смерть – крестная» Ленка Шалдова.

Иржи Белоглавек (Фото: Филип Яндоурек, Чешское радио) Сегодня мы послушаем Первый фортепианный концерт Богуслава Мартину (1925). Композитор его написал во время своего пребывания в столице Франции, очарование парижским авангардом и джазом слышно особенно хорошо в третьей части концерта. Сольную партию на фортепиано исполняет Эмиль Лейхнер в сопровождении оркестра Чешской филармонии под управлением Иржи Белоглавека.

Сегодня мы, как и обещали недавно, будем слушать последний альбом чешского певца Михала Грузы и его группы Hrůzy (в переводе название группы означает «ужасы», «кошмары»). Диск, оформление которого исполнитель доверил своей маленькой дочери, называется «День». Ему предшествовал альбом «Ночь», который Михал Груза выпустил два года назад.

22-06-2014 02:15 | Ася Чеканова

Михал Груза (Фото: Адам Кебрт, Чешское радио) Главной песней нового диска является композиция «Запретное расслабление», которая написана к одноименному фильму, только-только снятому известным режиссером Яном Гржебейком.