Сегодня мы еще раз вернемся к событию, которое произошло в концлагере Освенцим-Биркенау в ночь с 8 на 9 марта 1944 года. Около 4 тысяч чехов и немцев еврейского происхождения, доставленных в польский лагерь из чешского гетто Терезин, были в эту ночь отравлены газом и сожжены в печах крематория. Почему нацисты дали им немыслимую для лагеря смерти привилегию – оставили в живых детей и создали для них более-менее сносные условия жизни?
Михала Саломоновича в Биркенау привезли из Лодзи (Фото: Ася Чеканова) В прошлую субботу по лагерю Освенцим-Биркенау медленно двигалась группа школьников с цветами и несколько пожилых людей. Они приехали из Чехии, чтобы отыскать то, что осталось от семейного лагеря BIIb. В этот лагерь помещали заключенных транспортов, прибывавших из чешского лагеря Терезин с сентября 1943 года. Трое пожилых людей – бывшие узники Освенцима. По дороге к чешским баракам я завязала разговор с Михалом Саломоновичем и Лудеком Элиашем.
«Еще до основания Терезина я был депортирован в Лодзь, и уже из гетто Лодзи нас доставили в Биркенау»,
— рассказывает Михал Саломонович.
Лудек Элиаш был привезен из Терезина в Биркенау, когда ему было немногим больше двадцати.
«Я был с братом, а родителей сюда доставили в конце 1944 года, в одном из последних транспортов, которые направлялись в газовые камеры. Здесь они и погибли».
— Что вам давало силу выжить в таких страшных условиях?
«Мне повезло, что я мог быть с моими родными. Мы надеялись на то, что война скоро закончится, и жадно ловили каждую новость. Если кто-то из заключенных узнавал что-то новое, он сразу сообщал об этом остальным. Эти новости мы называли «новостями из сортира». Потому что в уборные эсэсовцы не заходили, а комната была длинной, и заключенные успевали по пути передавать друг другу новости. Но если в начале цепочки было сказано, что Красная армия в 50 километрах от лагеря, то в конце уже сообщали, что она уже на подходе, в 5 километрах».
Лудек Элиаш, бывший узник Освенцима (Фото: Ася Чеканова) «Что поддерживало нашу веру в то, что это можно пережить? Все это очень индивидуально и зависит от характера человека. Есть люди, которые говорят – это пережить нельзя, а есть те, кто говорит – мы должны это пережить. Для меня главным импульсом было то, что в Терезине я влюбился в одну девушку, с которой меня разлучили, я и дал себе слово, что после войны я с ней непременно встречусь».
— И вы встретились, поженились?
«Да, мы поженились. И теперь у нас двое детей, трое внуков и пока четверо правнуков, может, потом будет больше. Так что у нас дома Гитлер войну проиграл».
— Правнуки уже знают о том, что вы были в лагере смерти?
«Я стараюсь их не пугать раньше времени. Самой старшей правнучке 14 лет – до этого возраста говорить с ребенком на такие темы не нужно, я так считаю. Дети должны радоваться жизни. Нашим детям и внукам мы, конечно, обо всем рассказали, детей мы привезли сюда в Освенцим, именно тут они обо всем узнали. Ну, а правнукам некуда спешить. Самой старшей правнучке 14 лет, самой младшей – полтора года»,
— рассказывает Лудек Элиаш.
А чешская делегация тем временем подходит к остову одного из лагерных бараков. Сами заключенные опознать его не в состоянии, потому что сейчас от бараков остались лишь печи с дымоходами. Но чешские историки вычислили, где находился семейный лагерь узников из Терезина. В сентябре 1943 года из чешского гетто в Освенцим-Биркенау прибыли два транспорта с пятью тысячами заключенных. В декабре 1943 года и в мае 1944 года число его обитателей пополнилось еще более чем 12 тысячами евреев из Терезина. В ночь с 8 на 9 марта часть чешского лагеря была «очищена» (как выражались нацисты) — около 4 тысяч человек были отравлены газом «Циклон Б».
Чешская делегация в Освенциме (Фото: Ася Чеканова) В декабрьском транспорте 1943 года была и Эва Лишкова, маленькая крепкая седая женщина, сопровождающая сегодня школьную группу. В лагере BIIb она провела полгода.
«В декабре 1942 года с транспортом из Пардубиц меня привезли в Терезин, но никаких особых воспоминаний об этом лагере у меня нет. Ясно, что там можно было выжить, Терезин пережил даже мой дедушка. Тогда мне было 13 лет. Через год, в декабре 1943 года, нас увезли в Освенцим-Биркенау, в семейный лагерь. В сентябрьском транпорте из Терезина был немецкий еврей Хирш. Он каким-то образом добился того, что в Биркенау создали этот семейный лагерь, и для детей сделали отдельный блок. В течение дня мы находились в этом бараке, где нам, кажется, суп наливали погуще. Говорили, что там было теплее, чем в других бараках, и дети даже могли играть – условия это позволяли. На ночь нас, однако, отправляли в обыкновенные бараки, на трехэтажные нары, грязные, завшивленные. Гигиены там не было никакой».
— Вы были в Освенциме вместе с родителями?
«В Терезине я была с родителями и другими родственниками. Вы жили вместе с мамой, сестрой, тетей и двоюродными сестрами в одной маленькой комнате. Папа жил отдельно, в мужских казармах, он работал в терезинском крематории. Здесь, в Освенциме, мы тоже виделись, хотя жили в разных местах. Я жила вместе с мамой. Да, мы каждый день виделись, и хотя условия были страшные, мы продержались здесь полгода. Тот транспорт, который пришел перед нами, 8 марта 1944 года отправили в газовые камеры. Потом мы узнали, что через полгода и нас ждала такая же судьба. Почему этого не произошло, я вам не могу сказать, и никто этого не знает. Была проведена селекция, и нас с мамой отправили на работы. Тех же, кто не был годен для работы, послали в газовые камеры».
Человека, благодаря которому в самом страшном нацистском концлагере мог возникнуть семейный лагерь, звали Фреди Хирш. Выросший в Аахене, он был ярым приверженцем скаутского движения. В чешском гетто Терезин он как мог старался улучшить жизнь детей. Он и другие сотрудники еврейских организаций, которым доверили организацию быта в гетто, добивались, чтобы дети каждый день учились и занимались физическими упражнениями. В наказание за то, что Хирш попытался связаться с прибывшими в Терезин детьми из Белостока, в сентябре 1943 он был отправлен в Биркенау. В составе пятитысячного транспорта было около 300 детей в возрасте до 15 лет.
Чешские узники при церемонии возложения венков к семейному лагерю Надо сказать, что до этого детей, прибывавших в Биркенау, никогда не оставляли в живых: обычно их сразу направляли в газовые камеры. Поэтому присутствие в лагере 300 детей было непривычной для нацистов ситуацией. Воспользовавшись своим умением найти подход к немцам, Хирш договорился о выделении детям одного из деревянных бараков. Сам он отказался от очень выгодной должности лагерного «капо» и стал руководить детским блоком. Рассказывают, что атмосфера в этом бараке была по лагерным меркам совсем домашней: на стенах висели картинки со сказочными персонажами, вместо нар по бараку были расставлены маленькие столики. Дети были избавлены от каждодневных построений на аппельплаце, которые длились часами. Детей выстраивали на поверку прямо в бараке.
Воспитатели тайком занимались с детьми — учили их истории, географии, пересказывали им содержание книг. Когда же к бараку подходили эсэсовцы, дети сразу запевали немецкие песни, что было разрешено. Известный факт – в конце 1943 года дети из семейного лагеря отрепетировали спектакль «Белоснежка и семь гномов», на который пришли члены СС и сам «доктор-смерть» Менгеле, который громко аплодировал детям, сажал их к себе на колени и просил, чтобы его называли «дядюшка». Впоследствии Фреди Хиршу выделили для детей еще один барак.
Погиб Фреди Хирш в тот же день, что и другие почти четыре тысячи узников из Терезина. Обстоятельства его смерти до сих пор не совсем ясны. В Аушвице готовилось восстание, и его организаторы хотели, чтобы возглавил его Хирш, пользовавшийся в лагере большим авторитетом. Но тот не мог не понимать, что бунт обрекал на смерть большинство заключенных из семейного лагеря и всех детей. 8 марта 1944 года он в последний раз обсудил ситуацию с участником восстания Рудольфом Врбой, который заверил его в том, что нацисты и так собираются послать весь транспорт из Терезина в газовые камеры. Хирш попросил час на раздумья. Нашли его уже без сознания — он скончался от передозировки лекарствами.
А какова была дальнейшая судьба нашей собеседницы Эвы Лишковой? Куда она попала, покинув Биркенау?
В двух шагах от этих прудов располагались крематории Освенцима-Биркенау «Меня перевели в концлагерь Штуттгоф, конечно, об этом мы узнали лишь на месте, никто нам не сообщал, куда нас везут. В Штуттгофе лагерь еще не был построен, мы спали на земле, на песке. Потом построили бараки, и мы там спали каким-то невообразимым способом. Лежали друг на друге, свернувшись калачиком, и если одна хотела перевернуться, приходилось переворачиваться целому ряду. Будили нас так, что выливали на нас ведро воды. А потом мы рыли окопы в каких-то деревнях, до января 1945 года. Потом всех, кто мог ходить, построили в колонны и отправили в «марш смерти». Не знаю, сколько дней и ночей мы шли, но к концу маму мы уже несли, идти она не могла. Стояли двадцатиградусные морозы, а на нас была та одежда, в которой мы вышли из лагеря, больше ничего нам не дали».
Однажды заключенных заперли в каком-то сарае, а поутру их ждала добрая весть.
«Утром венгерка открыла двери и сказала, что наши немцы убежали. Но стоял январь 1945 года, война продолжалась, и добираться из Северной Польши к границам Чехословакии было очень сложно. Я сейчас понимаю, когда уже сама стала матерью и бабушкой, что переживала моя мама, когда видела, что я голодаю, и ничем не могла мне помочь. В Варшаве мама устроилась мыть посуду у красноармейцев, ни в какой сборный лагерь она идти не хотела. Зачем же из одного лагеря в другой, говорила она. И потом мы узнали, что некоторые из тех, кто попал в эти сборные лагеря, потом плохо кончили, их увезли в Россию. Вы это, наверное, вырежете, да?».
Не все родственники Эвы Лишковой вернулись домой из концлагерей.
«Папа погиб в Блехамере – это другой концентрационный лагерь, после войны мы узнали, что он погиб во время «марша смерти». Умирал он страшно, люди очень мучились перед смертью. Но моя сестра вернулась живой, и я с мамой, и это было большой удачей. Сестра, конечно, уже на такие поездки неспособна, она живет в доме престарелых, и за ней ухаживает мой внук».
Ездить в Освенцим Эве Лишковой тяжело – и физически, все-таки она уже немолода, и психологически, но она не может отказать, когда ее просят сопровождать школьные экскурсии.
«Когда я вижу, что детям это интересно – а им интересно, даже больше, чем их родителям и учителям, это заставляет меня снова и снова приезжать сюда. Но для меня это непросто, вы должны это понимать. Вон в том блоке — выставка о чехословацких узниках. Там вывешены пять фотографий детей из Терезина, которых отправили сюда в газовые камеры. И на одном из снимков – моя двоюродная сестричка…».
Иллюстративное фото: Кристина Макова, Чешское радио — Радио Прага На днях в чешской газете Mladá Fronta Dnes было опубликовано письмо, которое написал президенту Чехии молодой мужчина с сексуальными отклонениями. Врачи поставили ему диагноз — агрессивный садизм с потребностью убивать. Сначала молодой человек убивал лишь своих домашних животных, но однажды чуть не выбросил из окна свою маленькую племянницу. Он просит, чтобы президент разрешил ему кастрацию, потому что он плохо переносит гормональное лечение. 
Ружена Гайнова (Фото: ЧТ24) «Сейчас кастрацию делают не так, как в средневековье. Европейский комитет против пыток сравнивает ее со средневековыми пытками, но при этой операции не удаляют яички или половой орган, из яичка просто удаляют активную гормональную часть, что постепенно изменяет гормональный фон пациента. Я могу сказать, что клиенты, за пятьдесят лет моей работы прошедшие через нашу лечебницу, сейчас жалеют, что не решились на эту операцию раньше. Сделав это, они могли бы избежать многих проблем. Сексуальное влечение после операции постепенно затухает, и человек может нормально жить в обществе, найти себе применение». 
Иллюстративное фото: ЧТ24 «Мы были одной из первых стран в Европе, где кастрация имела четкую правовую базу. Пациента информируют обо всех возможностях терапии, и после этого он должен подать письменное прошение о проведении кастрации и подтвердить его перед комиссией специалистов, в составе которой есть и юрист. Даже на операционном столе он может изменить свое решение и отказаться от операции – такие случаи у нас были. Но в таком случае, речь ведь идет об опасных преступниках, за плечами у которых есть жертвы, его ждет либо тюрьма, либо психиатрическая лечебница». 
