На Ольшанском кладбище в Праге есть небольшая церковь – Храм Успения Пресвятой Богородицы. На праздники, да и в будние дни, ее посещает великое множество людей, однако, мало кто задумывается о том, кто же построил эту самую известную в Чехии православную церковь. Между тем, ее проектантом стал наш соотечественник – Владимир Александрович Брандт, о судьбе которого и пойдет речь в нашей передаче «Исторические прогулки».
Зоологический музей в Петербурге Дед Владимира Александровича Брандта – Федор Брандт приехал в Россию из Германии по приглашению Николая I. Приехал он в Петербург, где и стал основателем Зоологического музея. Любовь к природе, животным и интерес к биологии стали делом семейным. Отец Владимира Брандта был профессором Харьковского ветеринарного института и активно пропагандировал зоопарки и аквариумы. Высшее образование будущий архитектор Брандт получил в петербургском Институте гражданских инженеров. За свою карьеру до мюнхенской эмиграции после 1918 года ему удалось поработать в качестве преподавателя во многих престижных вузах, например, в Харькове, Полтаве и Варшаве. Кроме того, в его послужном списке проекты, которые для начала 20 века можно считать поистине революционными с технической точки зрения – павильон аквариума для пресноводных и морских рыб, а также павильоны для зоопарка в Харькове.
Храм Успения Божьей Матери на Ольшанском кладбище «Инженер, архитектор, живописец, педагог – все эти несколько ипостасей объединяет в себе одна личность, яркий типичный представитель творческой и научной интеллигенции Владимир Александрович Брандт. Его имя в основном связывается с проектом, который он разработал на общественных началах – Храма Успения Божьей Матери на Ольшанском кладбище в 1924 году. Как совершенно справедливо отметила чешская исследовательница Светлана Михлова, его имя и связывается именно с этим храмом, и даже в самых подробных исследованиях архитектуры Праги Брандту уделяется место именно как проектанту данной постройки. Проанализировав цели и задачи Русской акции в Праге, — а главной задачей, как известно, было сохранение русской интеллигенции и предоставление ей возможности жить и работать, развивать свою творческую деятельность, — я поняла, что Брандт идеально вписывался в контекст этой акции. Поскольку он приехал именно по предложению заняться научно-педагогической деятельностью в Праге, продолжить свои научные исследования и заняться архитектурным образованием русской молодежи, беженцев. Причем не только тех, кто поступил учиться в Праге, но и тех, кто прервал свое обучение в Петербурге, Одессе, Варшаве», — рассказывает историк архитектуры Светлана Сергеевна Левошко.
Храм Успения Божьей Матери В Прагу Владимир Александрович Брандт приехал в 48 лет – в расцвет своей творческой зрелости. К этому моменту он имел 20-летний стаж педагогической деятельности, о чем и написал в своем резюме, сидя с 1918 по 1922 год в Мюнхене без работы. В это время он занимался в основном живописью и участвовал в выставках, а также состоял в обществе «Русские инженеры в Германии», посему с радостью принял предложение перебраться в Прагу и занять педагогическую должность. Должность оказалась довольно высокой – Брандту было предложено возглавить Коллегию русских профессоров по архитектурному образованию при Комитете помощи русским и украинским студентам (1921). Несмотря на то, что история не умалчивает, в каком огромном количестве пражских обществ состоял Владимир Брандт, среди исследователей его творчества считается, что об обстоятельствах его жизни в Праге известно немногое. Больше всего информации сохранилось о его реализованных постройках, например, об уже упоминавшейся нами Мекке всех православных русскоязычных – Храме Успения Пресвятой Богородицы на Ольшанском кладбище в Праге.
Храм Святой Троицы архитектора Сташевского в Белграде (Фото: Дерде Стакич, Creative Commons 3.0) «Что касается храма Успения Божьей Матери, в искусствоведческом анализе, кроме того, что это неорусский стиль в формах псковско-новгородской архитектуры допетровской эпохи, самым главным является то, что это был один из первых проектов неорусской стилистики в русском зарубежье в начале 1920-х годов. Вот, например, я нашла храм Святой Троицы архитектора Сташевского в Белграде и Успенский Храм на Ольшанском кладбище в Праге. Эта стилистика завершила свой круг на севере Европы в Финляндии на кладбище в Хельсинки – это Ильинская церковь русского архитектора Ивана Николаевича Кудрявцева 1951-53 года. Уже позднее подобные церкви появились в Америке и в Германии, но в исполнении американских и немецкий архитекторов, которые уже повторяли не псковскую и новгородскую архитектуру, а то, что они видели за рубежом».
Надежда Крамаржова О высоком профессионализме Владимира Брандта как архитектора говорит и то, что именно к нему обратилась Надежда Крамаржова с предложением о создании проекта третьей виллы Крамаржей. Первые две – в Крыму и в Чехии – были построены по проектам чешского и австрийского архитекторов, и то, что супруга Карела Крамаржа, первого премьер-министра Чехословакии обратилась именно к нему, было обусловлено, конечно, не только его русским происхождением. Вилла была построена в Высоке-над-Йизерой, на родине Крамаржа.
«Работа была ответственная, большая, в течение нескольких лет разрабатывался проект, над которым работала целая мастерская в составе шести-восьми человек под руководством Брандта. В составе группы были и его любимые студенты Пашковский и Клодт, которые ему помогали. Велась бурная переписка с Надеждой Николаевной, что и как лучше сделать. В результате в 1930 году постройка была завершена, причем заканчивал ее уже чешский архитектор, вероятно, из-за возникших разногласий. Обобщая, можно сказать, что вилла построена в неославянском духе, то есть были использованы национальные традиции русской, чешской и украинской архитектуры. В пропорциях, в объемно-пространственной композиции, в декоре, в архитектруной проработке, в материале и выражается этот неославянский. Тем более, я полагаю, что Брандту это было не так сложно сделать, поскольку, когда он работал в Харькове, он спроектировал десятки усадеб для состоятельных людей, владельцев поместий, для украинских и русских помещиков и дворян Харьковской, Екатеринославской губерний. То есть, когда он работал там, это был фактически его хлеб», — продолжает Светлана Сергеевна Левошко.
Профессорский дом Среди пражских построек Владимира Брандта есть и еще одна, которая стала очень известным местом в среде эмигрантской интеллигенции – Профессорский дом, построенный в 1925 году. Эта постройка интересна не только с точки зрения бурной жизни, проходившей в нем, но является поистине уникальным образцом дома-коммуны.
«Но самым интересным была его внутренняя планировка, которая оставила множество воспоминаний у детей русской профессуры, которая там жила. Кстати сказать, жил там и сам Брандт. Это были так называемые дома-коммуны, где находились небольшие квартиры, в которых были маленькие кухни, проходные комнаты. Все это было сделано во главу того, что бытовое хозяйство должно свертываться и выноситься в прачечные, в кухни-фабрики, то есть из квартир вовне, а квартиры предназначались для досуга, творчества, науки. В Профессорском доме находилось, в частности, и большое помещение, комната, которая стала называться Zborovna (то есть «сборная»), она стала очень популярной. Там проводилось множество праздников, свадьбы, именины, чтения для детей, лекции и так далее. Там же находился один кооперативный русский магазин с русскими продуктами, это быстро прогорело, но сама идея обобществления некоторых бытовых жизненных процессов брала начало именно в домах-коммунах, что вполне укладывалось в идею современного авангардного движения, бывшего популярным и в 20-е годы в России. Я очень рада, что этот дом сохранился. Недавно прошла его реконструкция, был приведен в порядок фасад, повешены мемориальные доски. Правда, вплотную к нему были пристроены, наверное, в те же 1930-е годы другие жилые дома. Однако, по фасадам можно заметить, что это в стиле, в характере района Бубенеч. Мне кажется, что Брандт даже некоторым образом тяготел к этой модернистской эстетике».
Светлана Сергеевна Левошко Еще одним интересным проектом Владимира Брандта для русской творческой интеллигенции в Праге стал проект Дома творчества, по аналогии с современными домами творчества, куда писатели, литераторы, художники, композиторы могли приехать и создать свои произведения искусства. Как уже можно было понять, люди творчества были очень близки Брандту, поскольку и сам он много времени посвящал живописи. Живописи он начал учиться еще во время своих первых поездок в Германию у баварского художника А. Финна, на дочери которого впоследствии женился. Неудивительно, что и большая часть его работ появилась именно там. Однако сегодня следы работ Владимира Брандта художника исчезли фактически бесследно.
«Проекты, а также то, что было представлено в собраниях, как на выставку, это оказалось самой ранимой и утраченной частью. То же самое касается и его живописных работ. Нам известны копии его художественных работ, поскольку они были опубликованы в 1938 году в каталоге «Русское искусство за рубежом», изданном совместно Рига – Прага. Совместно были собраны деньги, в Риге был Юпатов, в Праге – Булгаков. Они создали альбом, где было представлено большое количество работ – около 60, 100 маленьких биографий русских художников. Там собраны работы Брандта, которые он писал с 1927 по 1938 год. Об этих работах мы имеем хотя бы представление, как они выглядели в черно-белом варианте. Тоже возникает вопрос: где они? Очень известный искусствовед Николай Еленев в своей статье, названной в наши дни одной из лучших искусствоведческих статей о пражском искусстве, написал, что самый представительный, самый интеллигентный, самый культурный и самый профессиональный – это Брандт. Вот так ответил художественный критик на его работы», — заключает Светлана Сергеевна Левошко.
Тюрьма на Панкраце Жизнь Владимира Брандта завершилась в Праге трагически – он погиб в застенках гестапо. Семья Брандта вела происхождение из Германии, посему, как и на всех этнических немцев, в Чехии на него оказывалось давление. Уже немолодой профессор отказался сотрудничать с оккупантами и был арестован. Умер он в 1944 году в тюрьме на Панкраце в Праге, и был похоронен в братской могиле.