Со спектаклями международной пражской труппы Farma v jeskyni («Ферма в пещере») во главе с художественным руководителем Вильямом Дочоломанским, которой будет вручена престижнейшая театральная премия, питерцы и гости Санкт-Петербурга смогут ознакомиться уже на нынешней неделе. Лорета Вашкова сегодня продолжит разговор с режиссером Дочоломанским, начало которого прозвучало в нашем эфире в понедельник.
Вильям Дочоломански — Что вам помогало и помогает определиться в выборе членов для вашей труппы, и в каком режиме вообще проходит пополнение труппы новыми именами?
«Я принимаю решение о приеме новых членов достаточно медленно, так как это супружество на длительное время; наши проекты – это бег на длинные дистанции и их результат достигается благодаря ежедневным репетициям. У нас есть люди, которые проходят в нашем театре стажировку, мы выбираем их из различных международных мастер-классов — по большей части, это двое, трое человек в течение двухлетнего периода. Они работают в нашей труппе около полутора лет, и потом я решаю, останутся ли они у нас или нет. Этот выбор нельзя назвать демократическим, он происходит интуитивно. Взаимное понимание или непонимание, синхронизация или ее отсутствие определяют то, способен ли я с кем-то работать».
— Недостатка в кандидатах на новых «фермеров» для вашей «Фермы в пещере», насколько я знаю, нет, а кто у вас ныне имеет статус «слушателя»?
— Большой интерес к работе в нашей труппе проявляют актеры из разных стран – на сегодняшний день новичками являются ребята из Кореи, Вьетнама, а также из Чехии. По прошествии полутора лет и они смогут определиться, устраивает ли их наш стиль, и оставаться ли им с нами.
— «Ферма в пещере» была с гастролями уже не менее чем в пятнадцати странах – вы можете поправить меня, если я ошибаюсь…
— Уже более чем в пятнадцати (смех)…
— Знаю, что вы мечтали наведаться и в Индонезию – это связано с тамошней культурой танца?
— Да, но не только с этим. Меня всегда поражал кодифицированный танцевальный или театральный язык Азии – для меня, собственно говоря, танцевальный и театральный язык неотделимы друг от друга, я не воспринимаю танец как технику, а как ментальное состояние, в котором может находиться кто угодно. Индонезия является очень богатой, в ней присутствует мудрость, из глубины которой родились наиболее спонтанные проявления ее старой культуры. Было бы чудесно там очутиться, но приглашения приходят тогда, когда приходит их время, и это может стать новым импульсом для труппы. Но не каждым импульсом необходимо воспользоваться для того, чтобы создать представление на эту тему.
— Когда вы мысленно возвращаетесь к гастролям, какие моменты вам чаще всего вспоминаются?
— Мне запомнились многие реакции, но больше всего мне помнятся те моменты, когда происходит единение актеров и зрителей, и наступает тишина. И я очень ценю эту тишину, она более всего меня трогает, и ей я верю больше всего. Я думаю, что это самая сильная из возможных реакций, когда публика после спектакля не может сразу аплодировать, и на несколько десятков секунд воцаряется тишина.
— Постановку вашего последнего проекта «Театр» («The Theatre»), предваряло сценическое исследование на южноамериканском континенте – конкретно в Бразилии, где ваша труппа пробыла часть лета 2008 года и около месяца в конце 2008 — начале 2009 года, пытаясь проникнуть под покров бразильской 
культуры. И ваш спектакль во многом черпает из кандомбле – веры и обычаев давних бразильских рабов, молящихся в танце…
«Это невозможно изучить. Это только начало, мы не стремимся внешне копировать эти движения или концентрироваться на их экзотичность, мы хотим проникнуть вовнутрь этого наследия. Но это не удается сразу. Это только начало пути, который будет продолжаться, и если нам будет благоволить счастье, и этот спектакль будет жить еще двадцать лет, возможно, мы будем более умудренными через этих двадцать лет. Это определенный призыв к передаче определенного наследия, которое содержит бразильская культура. И необходимы огромное уважение и смирение по отношению к этой культуре, которую мы не хотим копировать, а лишь трансформировать в язык современного театра, на котором мы говорим».
— Предыдущий спектакль SCLAVI / «Песнь эмигранта» родился также из экспедиции, как следствие погружения в культуру, до тех пор неведомую для вас …
— Когда человек бросается в чужеродную среду, в культуре которой он не умеет ориентироваться, он принимает вызов. Вызов переступить рамки собственного своего выражения, рамки самого себя, рамки «самопрезентации», то есть, собственной презентации. Это, думаю, суть того, с чем мы столкнулись в русинском проекте. И тема эмиграции – это то, чем мы живем, она была нам также передана посредством мелодики и вибрационности этих песен.
— А почему ваш выбор пал именно на русинскую среду?
Вильям Дочоломански — Это случайность. Один из членов нашей труппы — из Восточной Словакии, он и предложил нам — давайте туда отправимся. Так это началось и только там мы открыли для себя эту тему эмиграции.
— Грех было бы не упомянуть в нашем разговоре Андалузию, с которой в определенном смысле все началось в 2001 году – там, с вдохновения Гарсиа Лоркой, рождался ваш замысел и даже название труппы «Ферма в пещере», которое возникло при переводе арабского слова «даймуз» — так называлось жилище Лорки…
— Да, в Андалузии это было вдохновение Лоркой и тем, насколько отверженным он был в собственной культуре, которая его одновременно породила. Это был также такой неописуемый опыт с культурой смерти, потому как это испанская культура, или точнее, культура испанских цыган.
Вильям Дочоломански признался, что поездка в любимый им Санкт-Петербург будет для него сентиментальным путешествием, потому как он, с одной стороны, не забыл, как в свои пионерские годы мечтал стоять рядом с «Авророй».
— А с другой стороны, я славянин и мне очень близки русские, их понимание мира. Эта земля, что осознают немногие, столько раз находилась под угрозой и пережила столько бедствий, катастроф и подавляющих режимов! В Чехии преобладает некая антипатия по отношению к России, но в моей душе … У меня в России много друзей и я думаю, что Россия является очень важным культурным пространством и вопреки всем этим сотрясениям, которые она переживает, это очень важное, широкое, открытое, непредсказуемое сердце, которое раскинулось от Европы до Азии. И в таком мосте, который соединяет Европу и Азию, все мы, кто создает театр, нуждаемся.
Несколько дней накануне поездки в Россию, где, как мы уже упоминали, Дочоломанскому будет вручена европейская премия «Новая театральная реальность», режиссер решил малость «проветрить» свой русский язык:
— Я бы хотел сказать всем, кто будет слушать, что для меня будет большой честью приехать в Россию, в Санкт-Петербург, и получить эту премию. Спасибо!
Фото: Архив театра