Чехи (издательство ARGO) стали первыми, кто перевел книгу, получившую Гонкуровскую премию «за первый роман», книгу французского автора Лорана Бине под названием «HHhH» — «Himmlers Hirn heisst Heydrich» («Мозг Гиммлера зовется Гейдрихом»). В свое время так шутили эсесовцы, подразумевая, что Гейдрих был куда важнее Гиммлера.
Лоран Бине Гейдрих и для чехов – особо важная фигура, о нем, начальнике главного управления имперской безопасности, протекторе Богемии и Моравии, мы уже не раз рассказывали на наших волнах. А Лоран Бине взял на себя труд посвятить вопросу покушения на Гейрдиха – операции «Антропоид» десять лет. Десять лет он писал книгу, в которой вымысел причудливо переплетается с правдой, которую Бине терпеливо искал в архивах.
Книга начинается с эпизода, как Йозеф Габчик, один из осуществивших покушение на Райнхарда Гейдриха, лежит на железной кровати и слушает звяканье пражских трамваев. «Мы находимся в Праге, — пишет Бине. На углу улиц Вышеградска и Тройска. Трамвай номер 18 (или 22) останавливается перед Ботаническим садом. А что главное – на дворе год 1942».
Мы встретились с Лораном Бине, молодым французским прозаиком, переводчиком и учителем французского.
— Как вам вообще пришла идея написать эту книгу?
«Это личное. Мой отец, он преподаватель истории, когда-то в детстве очень расплывчато рассказывал про покушение на Гейдриха. Потом, когда я проходил военную службу в Словакии и преподавал французский молодым словацким солдатам, я вспомнил про этот эпизод, начал расспрашивать о нем, а потом у меня возникло желание рассказать об этом подробнее».
— А вы искали современников тех событий? Например, родственников тех чешских парашютистов или что-то в этом роде?
«Когда я писал книгу, я базировался только на письменной документации. Пять лет длилась только фаза архивной работы, когда я почти ничего не писал, но все время читал об этом, рылся в архивах, учился, колоссальная работа… Но что интересно — теперь, когда книга появилась в Чехии, я начинаю встречать чехов, которые с этим связаны, или они сами на меня выходят. В книге есть персонаж пани Моравцовой, это дама 50 лет, которая носила прятавшимся от гестапо парашютистам Габчику и Кубишу еду. За это ей пришлось заплатить жизнью, она раскусила капсулу с цианидом, когда за ней пришли из гестапо. Ее племянница послал мне письмо, там она говорит, что сестра Моравцовой все еще живет в том же доме. Или, например, я встретил еще свидетеля того нападения – чеха. На тот момент ему было всего пять лет, он находился на месте действия со своей мамой. Конечно, его воспоминания об этом очень смутные, но все равно это невероятно интересно – встретить живого свидетеля той самой сцены, которую я представлял себе многие годы, пытаясь ее реконструировать. Естественно, лушче бы наша встреча произошла до появления книги, но все равно я очень счастлив, что теперь, благодаря книге, я могу еще приблизиться к этой истории».
— А что они говорят? Эти двое? Они читали книгу?
Лоран Бине «Племянница Моравцовой говорила, что ее достали с этой истории в детстве, и она от нее устала, но моя книга пробудила в ней интерес снова. Мне это было очень приятно. А тот мальчик, например, рассказал, что его мама подобрала один из двух велосипедов, который потом так и не нашли, потому что она его отнесла на станцию, а другой забрали немцы как улику. Таким образом, это расследование как бы продолжается, и это очень увлекательно».
— Вы в курсе, как чешская публика принимает роман?
«Я только знаю, что в MF Dnes была хорошая критика».
— А немцы припозднились?
«Права на книгу купили 20 стран, в том числе — Россия. Но русские – как обычно, с ними все дольше, в том числе, контракты. Немцы издадут книгу в ближайший месяц, они очень дорого заплатили за права, они, собственно, были первыми, кто права купили, но чехи успели первыми издать. Потом на очереди словаки, голландцы и португальцы».
— Очень много дискутируется о том, стоила ли овчинка выделки. Я имею в виду само покушение. Жертва была довольно символична, а за ней, как и следовало ожидать, последовали страшные репрессии и тысячи мертвых… Что вы об этом думаете?
Райнхард Гейдрих «Это вечная проблема сопротивления. Если уступить шантажу палачей, то никакое сопротивление не будет возможным в принципе. Натурально, в пересчете одна жизнь против тысяч – такая арифметика кажется абсурдной, но символический масштаб был весьма велик. Это был знак для всего европейского движения сопротивления. Для нацистского же режима это была вообще неслыханная дерзость. Равно как и Лидице, которые уничтожил Гейдрих – после этого ненависть к нацистам в разы возросла во всем мире. Понимаете, немцы, собственно, не ждали покушения на Гейдриха для того, чтобы еще несколько тысяч репрессировать и убить, но для мировой общественности это был переломный момент. Немцы пережили двойное поражение по сути. Во-первых, они потеряли такого человека, как Гейдрих, одного из первых лиц третьего рейха, а во-вторых, нацистская пропаганда перестала иметь влияние в мире.. И вот еще пример, от которого у меня мурашки по коже. Советские солдаты писали на танках после Лидиц: «Лидице будут отомщены».
— Я этого не знала. Недавно мы как раз освещали ситуацию, что куклы Гейдриха продавались в одном из чешских супермаркетов. Эксперты говорили о том, что в Германии такая производство и продажа подобных вещей строго запрещена. А какова ситуация с этим во Франции?
«Во Франции мы делаем куклы Саркози, но только для того, чтобы иголки втыкать… Что касается нацистских кукол, не думаю, что это было бы возможно. У нас, как и во всей Европе, есть небольшая прослойка неонацистов, есть более многочисленная прослойка крайних правых, но с точки зрения закона нацистские куклы в продаже – точно нет».
— Я знаю, что современные немцы очень болезненно реагируют на тему нацизма. А что французы – испытывают ли они, скажем, чувство вины перед чехами за Мюнхен? Знают ли, что сделал Даладье?
Лоран Бине (Фото: ЧТК) «Политики иногда называют друг друга «мюнхенцами», и французы знают, что это оскорбление, но большинство французов не знают деталей Мюнхенского договора, есть очень расплывчатое представление о том, что была там какая-то история с Чехословакией. Вообще, как французы помнят этот период – это очень интересно. После войны де Голль внедрил миф о Франции Сопротивления, о поголовно сопротивляющихся французах, партизанах. Потом вдруг начали говорить о том, что во Франции большинство были коллаборантами, что никакого сопротивления не было, а было лишь правительство маршала Петена. Я, когда писал книгу, открыл, что Черчильь, оказывается, упрекал чехов в том, что они вяло сопротивляются, что они ни на что не способны ( а мы знаем, что чешское сопротивление было фактически обезглавлено и парализовано Гейдрихом). Черчилль ставил чехам в пример русских, французов и югославов, которые мужественно сражаются. И это тоже Бенеша в Лондоне подтолкнуло к активным действиям. И я сам понял, что все на самом деле сложнее, чем подается в школе».
— В начало книги вынесена цитата Мандельштама – о мысли прозаика, которая скачет, как белка на дереве, и не под силу автору загнать зверька обратно в клетку. Почему это вы вдруг Мандельштама решили вспомнить?
«Потому что русская литература – фантастическая. А самый великий роман XX века – это книга Василия Гроссмана «Жизнь и судьба». Это «Война и мир» XX века. Я делал дипломную работу на журфаке по «Войне и миру», так что я знаю, о чем говорю. Я был совершенно потрясен мужеством и героизмом советских солдат, тем, что происходило во время блокады Ленинграда… я знаю всех ваших элитных стрелков, и Зайцева, всех… Поражен стилем русских писателей и дыханием самой русской литературы. Битва под Сталинградом – это мать всех битв».
Рубрика впервые вышла в эфир 10 ноября 2010 г., сегодня вы слышали ее репризу.