Минувший четверг для 16-летнего незрячего пианиста из Остравы Адама Блажека стал особо значимым. Его мечта сыграть вместе с симфоническим оркестром сбылась. В остравском Доме культуры в сопровождении оркестра филармонии имени Яначека в исполнении юного музыканта прозвучали I have got a crush on you и The man that I love Джорджа Гершвина, а также Moonlight serenade Гленна Миллера. Зал аплодировал ему с большим воодушевлением.
Адам Блажек Незрячий от рождения юноша, с четырех лет играющий на флейте, а с семи — на фортепиано, не надеялся стать победителем конкурса на исполнение сольных партий, который позволил превратить его мечту в явь. Насколько стрессующей была ситуация перед концертом и сколько раз студенту остравской гимназии и Музыкальной школы удалось прорепетировать с оркестром до концерта?
Адам Блажек:
Концерт уже не был стрессующим, я, можно сказать, уже им наслаждался, а вот репетиции, особенно первая, это был некоторый стресс. Репетиций в целом были три, включая генеральную. А вообще у меня самого впечатление от концерта было самое прекрасное, какое только может быть у человека.
— Когда Вы впервые соприкоснулись с джазом и что для Вас значит эта встреча?
— Это было два года назад или, может, год, когда я начал играть Гершвина. Джаз для меня важен как возможность расслабиться, возможность импровизировать.
— Привлекает ли Вас мысль продолжить поиск собственной интерпретации Гершвина и других джазовых композиторов?
— Пока не знаю. Знаю, что следующим будет Шопен.
— Уж не тот ли полонез A-dur, об исполнении которого, о чем я узнала недавно, Вы мечтали?
— Нет, нет, это другой полонез. Тот A-dur, о котором я мечтал, последует за ним. Это полонез g-moll периода предмечтательного, скажем так.
Адаму повезло с окружением – судьба выписала ему педагога из-за границы (нет пророков в своем отечестве?), которой мы предоставим слово позже, а учитель Микулаш Юрек из Музыкальной школы переписывает для него все ноты шрифтом Брайля. Большой опорой талантливому мальчику всегда была и его мама Эва Блажкова.
Эва Блажкова:
Симфонический оркестр Остравы — Адам не видит с рождения, но у одного глаза сохранена светочувствительность и цветочувствительность. В младенчестве сына ужасно привлекали игрушки, которые издавали какой-нибудь звук. Позже, когда мы обклеивали игрушки пленкой, притягивающей взгляд и стимулирующей зрение, я заметила, что он берет в руки предметы и заставляет их как-то звучать. В детсаду, куда Адам ходил, детей раз в неделю учили играть на флейте. Его это чрезвычайно увлекло.
Уроки флейты можно было посещать и в нашей Музыкальной школе. Мы начали с 20-минутных уроков, и я помню, как Адаму все было мало — он не хотел после этих двадцати минут уходить домой. Это утвердило меня в мысли, что даже если занятия не принесут каких-то особых результатов, одна лишь радость, получаемая ребенком от музыки, того стоит.
Адам учился в детстве играть со слуха, повторяя все новые и более сложные песенки, которые исполняла учительница – интерпретировать их для него не составляло большого труда. Первая учительница по флейте, преподававшая четырехлетнему мальчику, сказала, что у ребенка, скорее всего, абсолютный слух. К флейте со временем прибавили уроки игры на фортепиано.
— Звук фортепиано ему нравился всегда. Мне лично нравится гитара, хотя вообще я не играю ни на одном музыкальном инструменте. Я даже однажды одолжила гитару, принесла ее домой, мы пробовали, не увлечет ли его этот инструмент. Это было интересно – он с нею поиграл, но особого интереса к ней никогда не проявлял, вспоминает мама Адама.
Увлечение Адама музыкой отнюдь не исчерпывается классикой.
— Больше всего я люблю слушать рок и металл. У меня нет самых любимых групп, но есть несколько, на которые, думаю, можно делать ставку – то, что я слышал из Pink Floyd, Metallica, Deep Purple, свидетельствует о качестве. В последнее время я начал слушать группы The doors, Beаtlеs и другие. Хожу на уроки вокала — я хотел бы в будущем петь, аккомпанируя себе на фортепиано.
Екатерина Гарбова и Адам Блажек (Фото: ЧТК) Тем не менее, Адам Блажек не думает о профессиональной музыкальной карьере.
— Зарабатывать на жизнь музыкой очень тяжело. В качестве сольного пианиста у меня нет большой перспективы, удержаться среди лучших неимоверно трудно. Когда я слушаю самых блестящих из них, то понимаю, что я в этой конкуренции не выдержал бы и дня. Поэтому я хотел бы зарабатывать знанием языков — может быть, стать переводчиком или учителем.
— А какие языки Вас привлекают?
— Кроме английского, в котором я упражняюсь и вне гимназии, так как у меня есть друзья в Америке, Швеции, Норвегии и в других местах, учу еще немецкий, но он мне не дается, да и не нравится. Так что я начал заниматься еще испанским языком вне рамок занятий в школе, и с испанским я дружу.
— Что для Эвы Блажковой значит более глубокая связь Адама с музыкой?
— Для меня это всегда — огромная радость. Вложенные нами в прошлом усилия и время воздаются сторицей. Сейчас, когда сын занимается, для меня это, можно сказать, почти ежедневные домашние концерты. Я рада тому, что он так увлечен музыкой и способен вложить в это столько усилий, и что они приносят такие результаты.
Мама незрячего музыканта хотела бы передать родителям, у которых родится ребенок с какими-либо отклонениями в развитии или, например, на его долю выпало бы несчастье, из-за которого он может лишиться важного дара – зрения, слуха, чего угодно, что
— это не конец, как я сама когда-то думала, когда мы привезли сынишку домой, и я узнала, что Адам никогда не будет видеть. Мне понадобилось примерно полгода для того, чтобы понять, что это не конец, а начало. Что это вовсе не значит — все, предпринятое вами для того, чтобы произошло чудо и ваш ребенок, например, прозрел, потеряет смысл, если чуда не произойдет. Наоборот. Нужно вложить во все это множество энергии, и вы увидите, что когда такой ребенок сделает первые шаги, это наполнит вас радостью в сто раз большей, чем если бы у него все вначале было в порядке. В таком случае необходимо вложить огромные усилия, само это не произойдет.
Учительница Адама по фортепиано Екатерина Гарбова является уроженкой Волгограда и начала преподавать в Музыкальной школе Остравы для учащихся с различными отклонениями в развитии с сентября 2004 года.
— И сразу же директор школы предложила мне, чтобы я занялась Адамом, но я как-то сначала очень боялась, потому что у меня до Адама не было детей с подобной проблемой – когда ребенок совсем не видит. Еще и чешский вообще плохо знала, но директор настаивала, и вот через полтора года я решилась. Решилась после того, когда директор сказала, что ребенок уже хочет бросать игру на фортепиано, просто не получается у них с педагогом и так далее. Сами понимаете, начать работать с ребенком, который не видит, это очень ответственно.
Помогло то, что Екатерина Гарбова уже была вооружена собственной же методикой игры, которую она опробовала в работе со здоровыми учениками. Эксперимент начался.
— Я просто пришла домой, завязала глаза и попробовала играть. И в этой ситуации, когда у меня есть своя разработанная методика и на это я наложила факт того, что я не вижу, родилась методика для детей, которые ничего не видят с рождения.
— В чем заключается специфика этой методики?
— Методика заключается в том – в целом ничего нового под солнцем, — что главным для каждого ребенка является умение свободно ориентироваться на клавиатуре – это первое. А второе – умение свободно извлекать цветной звук на инструменте, звук, у которого есть своя окраска. Ключевые моменты в обучении ребенка, который не видит и никогда не видел: ориентация начинается не с того, чтобы рассказать ребенку, как расположены клавиши, а со второго ключевого момента, который я уже отмечала. Учим извлекать ребенка звук, который имеет окраску. Так вот, у Адама есть абсолютный слух и эта его ориентация на инструменте, конечно же, основывается на восприятии высоты тона, а к этому добавляется и ориентация в звукоокраске, рассказывает педагог Екатерина Гарбова, знакомство с которой мы продолжим в одной из наших рубрик.