Лишь полтора месяца подарены посетителю Южно-чешской Альшовой галереи в Ческе Будейовице, чтобы успеть проникнуться духом картин Натальи Гончаровой, одолженных для выставки частными коллекционерами Франции, Италии, Швейцарии, России и самой Чехии. Собственно говоря, до закрытия выставки остался всего месяц, поэтому и мы поторопимся завершить начатый о ней 17 мая рассказ. Сегодня мы продолжим беседу об этом ярком вторжении в галерейную жизнь с искусствоведом Властимилом Тетивой.
Наталия Гончарова Властимил Тетива:
«Мы действительно подчеркивали в материалах, предваряющих эту выставку, что это исключительное событие, потому что я не помню, чтобы выставка такого масштаба и значения проходила в последние в годы, да и вообще в целом, на территории города Ческе Будейовице. По своему значению этот выставочный проект далеко выходит за локальные рамки не только Будейовиц, но и всей Чехии».
— Выставка охватывает достаточно широкий и плодотворный диапазон, почти сорокалетний период работы Гончаровой, в котором десять лет пришлось еще на российский период, а последующие годы отражают ее творческие поиски в эмиграции…
«Период, о котором вы упоминали, примерно с 1905 по 1940, можно сказать, включает в себя главные этапы ее творчества и на нашей выставке показаны работы первого этапа ее творчества, акварели и картины, возникшие еще в России, дань позднеимпрессионистической живописной традиции — здесь явственно проступает влияние фовизма. В этих картинах отражены жанровые сцены повседневной народной жизни. В них также чувствуется веяние старого русского искусства, средневековой русской иконописи и русских резчиков по дереву, что проявляется в этих картинах в стилизованной форме».
Работы Гончаровой являют собой неискаженный, неэстетизированный взгляд на жизнь обыкновенных людей, подчеркивает искусствовед Властимил Тетива.
«Кошка» «Именно поэтому она в России была преследуема, режим ей не благоволил. У нее были трудности — как с полицией, так и с церковью. Церковные мотивы в ее творчестве представлены и на нашей выставке. То, что она являлась женщиной, было для нее проблемой, как подчеркивает и историк искусств Партон, так как женщины тогда были ограничены в реализации своих художественных возможностей. В частности, в изображении обнаженного тела и сакральных мотивов, которые, как я уже говорил, также можно увидеть в представленных на нашей экспозиции работах Гончаровой».
— В дореволюционной России художницу обвиняли в богохульстве, могли бы вы рассказать нашим слушателям, что ей, в частности, вменяли в вину?
«Ее обвиняли в том, что она изображала религиозные мотивы таким приземленным образом, и образы ее святых отражают народные типы, то есть, она их не боготворила. Это все в то время, когда женщине как художнику была отведена роль не более чем декоратора. Женщинам позволялось, например, вышивать, или делать, к примеру, орнаменты на алтаре. И Гончарова нарушила это табу и публично демонстрировала свои работы, поэтому ее собирались отлучить от церкви. Гончарова все-таки «устояла» и, наконец, от церкви отлучена не была. И в 1915 году она уехала из Россию во Францию с другом, который позже стал ее мужем, Михаилом Ларионовым, где и прожила до конца своей жизни».
Эскиз костюма к балету “Литургия”: волхв, херувим, св. Андрей. 1915. — Можно вспомнить и про то, что когда Гончарова в Москве выставила в 1912 году своих «Евангелистов», выставку тут же закрыли. Любопытно однако, что, тем не менее, как пишет Наталья Шарандак «к началу 20 столетия формируется «тип» профессиональной русской художницы, с ощущением самоценности своей личности», и в этой связи, кроме Гнчаровой, упоминаются художницы Экстер, Удальцова, Попова, Розанова, Хлебникова и другие.
Сама Гончарова, видимо, впервые побывала за границей в 1914 году, вместе с Ларионовым и Дягилевым – с «Золотым Петушком». Всего за год до того, как она покинет Россию окончательно. А что касается Михаила Ларионова, он был, видимо, первым, кто открыл Гончаровой истину о том, что она по своей природе является живописцем. «У вас глаза на цвет, а вы заняты формой. Раскройте глаза на собственные глаза!». Увы, не каждой Гончаровой дано встреть своего Ларионова. Мы, однако, не успели упомянуть о лучизме. Продолжает Властимил Тетива:
«В 1910-11 гг. Гончарова вместе с Михаилом Ларионовым начали принимать влияние кубизма, футуризма, в результате чего возник их общий стиль, кубофутуризм, который позже в 1912 -1913 гг. трансформировался в районизм, в русской трактовке – лучизм. Лучи света в их картинах как будто раздробляли световое пространство, и реальные предметы распадались в спектре света. Наверное, так, вкратце, можно пояснить неоспоримый вклад их искусства, хотя период этого лучизма продолжался недолго. Можно сказать, что после того, как они уехали во Францию, и лучизм как бы улетучился. С 1915 года они — главным образом, Гончарова — посвятили себя работе в театре, Русскому балету Дягилева».
«Велосипедист» Мы обещали затронуть вопрос, связанный непосредственно с Дениз Базету, чья книга «Наталия Гончарова: ее творчество между традицией и современностью», как и сборник Энтони Партона, посвященный Гончаровой, появилась в нынешнем году. Базету, напомним, является инициатором собрания работ Гончаровой, и 80 из них представлены в Ческе Будейовице, а с Партоном Альшова галерея сотрудничала в ходе подготовки этой выставки. Российские эксперты утверждают, что в этих зарубежных изданиях преобладают поддельные произведения, приписываемые русской художнице-авангардистке. Подлинность работ Гончаровой собирается проверить и чешская полиция. Что думает по этому поводу директор чешской галереи Петр Берковски?
«Согласно имеющейся у меня информации, заявление представителей Третьяковской галереи о том, что 60 или даже 70 % работ художницы в изданиях Партона и Базету подделки, звучит достаточно самоуверенно. И против этого утверждения поднялась волна противоположных взглядов. Вы можете, например, заглянуть на InCoRM Forum. ART HISTORIANS VICIOUSLY ATTACKED. Я думаю, что нет необходимости склоняться к мнению, представленному одним или другим лагерем, чтобы сохранить ничем не омраченное впечатление от работ Натальи Гончаровой, которые можно увидеть на нашей выставке в Альшовой галерее. И я сердечно приглашаю всех ваших слушателей на эту выставку».
— Позвольте еще один вопрос — вы не интересовались у Энтони Партона, почему он не обратился в процессе подготовки своей книги к работникам Третьяковской галереи, у которых, как они подчеркивают, накоплен немалый опыт в изучении наследия художницы?
«Нет, этого мы у него не спрашивали. Мы, конечно, зарегистрировали весь этот переполох, который воспринимаем скорее как явление фона, но нашей главной целью было устроить выставку. Мы исходим из того, что значительная часть работ Натальи Ларионовой находится вне России. Поэтому выражать свое мнение о них вправе также другие учреждения и лица, не только Третьяковская галерея».