В музее Кромнержижской области недавно открылась выставка, названием для которой стало несколько сокращенное высказывание Марка Шагала «Искусство — это состояние души». До 23 октября здесь можно увидеть работы пациентов Психиатрической больницы Кромнержижа. Они рождались в процессе арт-терапии в художественной мастерской при больнице. Приобщение к искусству как метод лечения и является темой сегодняшнего нашего рассказа.
«Искусство — это состояние души» Выставки работ пациентов психиатрической больницы проходят в музее Кромнержижской области с 1997 года, раз в два года, в нынешнем году вот уже в восьмой раз. На сей раз в музее представлено около 150 работ сорока авторов – данная экспозиция является исключительной в рамках Европы. В ателье арт-терапевта Эмилии Рудольфовой, которая посвятила врачеванию душевных ран искусством уже 27 лет, побывали сотни людей самых различных профессий и возрастов.
«Доказательством того, что арт-терапия действует, является то, что пациенты после всего пережитого ими не покоятся на кладбище, а живут, и их дела в порядке», — говорит Эмилия Рудольфова. Иногда при общении с пациентами, страдающими от зависимостей различного рода, ей, например, приходится прибегнуть к жесткой формулировке: «Вы можете быть хорошим человеком или паразитом общества». И может случиться, что этим свидание с терапевтом завершится. Однако гораздо чаще в процессе терапии пациентам удается выразить на бумаге свою боль, свои чаяния, прошлое и настоящее, или готовность к переменам, и перемены — к лучшему — не заставят себя долго ждать. Однако лучше о своей работе расскажет сама Эмилия Рудольфова.
— В прошлом цикле работ пациентов психиатрической больницы были представлены картины тех, кто предпринял попытку самоубийства, в этот раз вы показываете работы пациентов с синдромом отверженного ребенка или тех, кто страдает депрессивными расстройствами. Коллекцию ныне представленных работ объединяет какая-либо тема?
«Объединяющей темы нет. Авторы картин, ныне представленных в галерее, по большей части работали над ними спонтанно, однако до того, как они примутся за работу, я предлагаю им возможность психотерапевтических бесед и именно на основании этой терапии позже и рождаются эти работы. Этой такой метод самоочищения посредством психотерапии и создания художественных работ».
— С какими диагнозами приходят пациенты в ваше художественное ателье?
«Это пациенты, которые, например, попытались покончить жизнь самоубийством, женщины, над которыми совершалось сексуальное насилие, или люди с признаками расстройства личности, маниодепрессивным синдромом, психотическими расстройствами, различными зависимостями, включая комбинированные.
Я стараюсь создать для клиента такие условия, чтобы он чувствовал себя здесь в безопасности и комфортно, а потом очень важен индивидуальный подход, чтобы человек чувствовал, что вы принимаете его таким, какой он есть. А когда пациент знает, что я принимаю его и вместе с его позицией, вместе с фактом, что он сделал что-то плохое, он способен поверить в то, что я хороший терапевт».
— Бывает, что арт-терапия не срабатывает? Какие барьеры терапевту в работе трудно или невозможно перешагнуть?
«С этим препятствием я встречаюсь у зависимых пациентов. Если у моего клиента существует внутренний план деструктивного типа, то есть, он не хочет сотрудничать, что также случается, я нередко узнаю, что он, находясь в психиатрической больнице, отказывается от любого сотрудничества с кем угодно, и не только со мной. И когда я убеждаюсь в том, что этот его сценарий преднамерен, что он сознательно избегает психотерапии, пациент уходит из мастерской таким же, каким пришел».
— Что вас подпитывает в вашей работе, что приносит самое большое удовлетворение?
«Меня очень радует, когда на вернисаж проезжают мой бывшие клиенты — по прошествии трех, четырех или пяти лет после прохождения курса лечения – и я вижу, что они мне рады. Они, например, приезжают с цветами, мы очень радуемся этой встрече, о чем, как заговорщики, и шепчем друг другу на ухо. Или приезжает женщина, которая не хотела жить, приезжает показать своего ребенка, чтобы я разделила с нею эту радость, и тогда у меня больше оснований верить в то, что мой метод действует, что это реальность, а не мнимость, и помогает реальным людям – они звонят или пишут мне. Эта группа людей постепенно расширяется, они живут уже своей жизнью».
— Могли бы вы описать какие-либо из работ участников программы арт-терапии – большинство наших слушателей на выставку в Кромнержиж не попадет…
«Я скажу об одной работе, которая очень интересна. Это картина выполнена сухой пастелью, размером 60×90. Моя клиентка хотела изобразить процесс превращения гусеницы в прекрасную бабочку, однако поняла, что ей не хватит времени, так как это была сложная техника и картина была достаточно большой, и решила сразу приступить к изображению бабочки. Изначально для нее было важно нарисовать этот процесс, потому как она чувствовала, что как будто бы снова родилась. И это является подлинным примером арт-терапии – человек ищет в себе тему, которая отвечала бы ему по духу, и это способно очищать, это – настоящее, и когда посетители приходят на нашу выставку, они чувствуют в работах силу исповеди».
— Какие критерии позволяют вам ориентироваться в том, насколько ваш клиент продвинулся на пути к выздоровлению?
«Все это очень индивидуально. В некоторых случаях мы с клиентом делаем работу совместно, но завершение ждет его дома. Например, молодой человек стремится отделиться от родителей, иногда это протекает болезненно, и он не знает, встанет ли на свои ноги. Если да, значит, арт-терапия удалась. У кого-то этот процесс протекает, например, так, что он пишет какие-то замутненные картины, или же вообще не пишет, а только плачет, а потом, по прошествии какого-то времени, вдруг ему захочется изобразить что-то, что направлено к красоте.
— Как долго может длиться процесс – назовем его условно – «раскачки»?
«Иногда это происходит после шести недель ежедневной муравьиной работы и в это время клиента очень трудно сдвинуть с места, он настаивает на том, что его жизнь не имеет смысла. И я ему не внушаю, что это не так, а также одновременно вижу, что на человека в таком состоянии иногда положительно способны влиять другие мои клиенты, которые на тот момент находятся в иной стадии выздоровления».
— Работы ваших пациентов в галерее можно увидеть уже с 1997 года — как вам удалось завязать такое плодотворное и длительное сотрудничество с музеем?
«Директор из Музея Кромнержижской области — мой друг, а его супруга — врач, которая работала в этой психиатрической больнице, и он сюда заглядывал не раз и знал, что наши клиенты занимаются в больнице искусством. И именно ему принадлежит идея сделать первую выставку в музее. Часть работ на первую выставку была одолжена из архива, но поскольку я потом начала создавать свою собственную методику арт-терапии, сейчас уже все представленные на выставке работы являются результатом сотрудничества с моей художественной мастерской. Выставки уже можно назвать ретроспективными»,
— завершает куратор выставки и арт-терапевт Эмилия Рудольфова.