Сегодня мы говорим с Игорем Волошиным, который привез на карловарский кинофестиваль свою картину «Бедуин». В фильме он впервые снял в крупной роли свою жену Ольгу Симонову, а также впервые – с драматической роли Сергея Светлакова, известного российского шоу-мена и юмориста. Для Волошина – это четвертая полнометражная картина, а в Карловых Варах он тоже не впервые — в прошлом году представлял здесь свою картину «Я».
Режиссер Игорь Волошин (Фото: Film Servis Festival Karlovy Vary) «Я» он называл фильмом-истерикой, а «Бедуин» — это описание материнского подвига, впрочем, тоже на грани истерики. Есть темы, такие как, страх потерять ребенка, про которые как ни снимешь – все отдает истерикой. По сюжету украинка Рита пытается достать денег на лечение больной лейкозом дочери, для чего идет на суррогатное материнство для пары российских геев. Ее дочь умирает, а ребенок от геев рождается, но только им он уже не нужен – они разбились в автокатастрофе.
— А как вам вообще пришла в голову идея написать именно такой сценарий? Что-то дало толчок?
— Да, вы знаете, эта тема волновала меня еще несколько лет назад. Мне было очень трудно понять, насколько при нынешних возможностях медицинских мать способна на то, чтобы забеременеть и относиться к своему телу как к аппарату для бизнеса. Для меня это удивительно, ведь идет присадка эмбриона. Да и само это вяление, что можно заготовить эмбрион – взять у этой женщины яйцеклетку, сделать эмбрион в лаборатории, сделать этот перенос. И не с первого раза получается. Это такое вмешательство в божий промысел, в процесс мироздания, природного могущества. Это через черный вход мы входим, современная медицина вторгается в нечто очень сакральное. Бывает так, что матери не отдаю этих детей, а бывает так, что отдают, получают деньги и входят в этот процесс дальше. Это чудовищно, ведь это же очень страшно. А кто эти дети? Как они будут расти? Это же будет совсем другое поколение. Я бы не хотел осуждать этот процесс, но меня он очень сильно пугает. Особенно, когда люди идут на это легко.
Игорь Волошин и Ольга Симонова (Фото: Film Servis Festival Karlovy Vary) По мне, так детский лейкоз – это тоже вмешательство в божий промысел, и неизвестно еще, кто кому должен. Больную раком девочку сыграла 11-летняя Серафима Мигай. Режиссер утверждает, что искал ребенка со знанием жизни в глазах.
— А мне интересно, как родители детей, которым приходится играть такие тяжелые роли, как они к этому относятся?
— Есть люди, склонные к мистицизму, и которые опасаются, что эта история может каким-то метафизическим образом проецироваться на реальную жизнь. А есть люди, которые относятся к этому как к игре. Помните, был фильм «Бруно», режиссер который снял «Бората»… Саша Барон Коэн! И у него в фильме «Бруно» есть эпизод, когда идет детский кастинг и с родителями детей беседует режиссер. Он спрашивает: «Ничего, что мы ваших детей будет поджигать, обливать бензином? Там есть такие эпизоды. И родители говорят: «Yes, yes, it’s ok, ok!», потому что все хотят, чтобы их дети попали в кино.
«Бедуин» (Фото: Film Servis Festival Karlovy Vary) Под главную актрису писался сценарий, а Михаила Евланова Волошин регулярно снимает у себя. Это актер, который снимался в таких фильмах, как «Простые вещи», «Девятая рота», «День выборов», «Яр» и многих других.
— Это актер, которого я постоянно снимаю. Начиная с короткометражки, где он играл у меня, будучи уже довольно знаменитым актером в России. Мы с ним в жизни общаемся и сотрудничаем. Его характер – один из самых интересных в этом фильме. Есть актеры, у которых есть собственная жизненная история, которая как печать присутствует на лице. Мне нравится, когда история написана на лице. У Миши интересная судьба, это не стереть. Мне нужен был очень правдивый персонаж, которому бы все верили.
«Бедуин» (Фото: Film Servis Festival Karlovy Vary) — А та эпизодическая роль, где снялся продюсер? Это так модно?
— Да нет, я просто люблю снимать своих знакомых. И вон тот режиссер-порнограф, это мой приятель, который в кино вообще никогда не снимался…
— Очень колоритный.
— Да он вообще композитор! Театральный. Иногда попадаешь в типаж, и почему-то он делает это очень убедительно.
— Это полное попадание.
Продюсер Александер Орлов (Фото: Film Servis Festival Karlovy Vary) — А Саша, наш продюсер, вообще наполовину араб. Он работает в иорданском консульстве в Питере, и номера на машине представительские. По сюжету проявляет милосердие к беременной женщине, стоящей на дороге. И когда мне понадобился человек с арабской внешностью, оказалось, что этой мой продюсер. Почему нет? Опять же, экономия бюджета.
Как раз водитель попутки, который подвозит Риту, сообщает ей, что в Иордании лечат рак верблюжьим молоком. Когда в клинике Рите сообщают, что лекарства не работают, и надежды нет, она забирает дочку и направляется с ней в Иорданию в поисках верблюжьего молока.
— Вот эта бедуинская семья, которая у нас снималась, это не актеры, естественно, это настоящие бедуины. К ним приезжают из города – из Амана, из Мадабы, берут это молоко, и везут раковым больным. Оно, конечно, как лекарство не действует, иначе не было бы всех этих проблем… Просто молоко содержит в себе компоненты, которые усваиваются обессиленным организмом. На последней стадии организм не принимает никакой еды вообще. И как бы жизнь чуть-чуть продляется. Героиня хватается за это как за последнюю соломинку.
Александер Орлов, Ремигиус Сабулис, Ольга Симонова и Игорь Волошин (Фото: Film Servis Festival Karlovy Vary) — Я читала, что смесь верблюжьего молока и мочи проверяли на больных мышах, и мыши каким-то образом выздоравливали…
— Да, да, там не просто моча, это моча верблюдицы, которая не рожала еще.
— А зачем вы показывает так детально процедуру обрезания в фильме? Мне кажется, что она сама по себе для сюжета не имеет никакой ценности.
— Я считаю, что это киноязык. Без слов. Этим эпизодом я закрываю несколько тем. Первое – Рита остается в пустыне. Второе – что ребенок будет обрезан по мусульманским обычаям, потому что его приняли в свою семью мусульмане. Третье – в структуре истории к финалу нужно иметь ясность происходящего. Безусловно, этот эпизод очень натуралистичен, но это то, что происходит с нашей героиней. Ее режет по живому ее судьба. Если говорить о метафоре, это начало новой жизни, вся ее история — закончилась, и она уходит вместе с частичкой этой плоти. Что будет дальше, мы не знаем, может быть, она его заберет, может, оставит там, но она – изменилась.
Это была беседа с кинорежиссером Игорем Волошиным, который рассказывал о своем новом фильме «Бедуин».