В чешском захолустье бесчинствуют российские нувориши. Стычки между пришлыми россиянами и местными поселянами участились. Полиция и суды действуют в Долних Олешницах медленнее, чем в Таллинне, поэтому дело тянется уже пять лет.
Рене Мандис (Фото: ЧТ24) В 2006 году фирма Ventus-Cesko, владельцами которой являются россияне Алексей Захаров и София Рафайлова, купила замок в небольшом поселке Долни Олешнице. Прилегающая к замку территория, где раньше был сквер, была огорожена колючей проволокой. В непосредственной близости к замку находится садовое хозяйство Рене Мандиса, старого садовника, который живет в Долних Олешницах уже более сорока лет. Фирма предложила ему продать свой участок, но Мандис ни за что не хотел расставаться с хозяйством.
Ему сначала начали пакостить по мелочи – то окно разобьют, то парник загубят. Потом на него напал и брутально избил 19-летний чех, охранник, работающий на фирму Ventus-Cesko. Результат – у Мандиса сломана нога в четырех местах, сломаны обе руки, вывихнуто колено и серьезно поврежден глаз. После этого ему подожгли оранжерею. И Мандис сдался – он готов продать свой участок. Но российские предприниматели уже тоже «перегорели» — участок они больше не хотят.
Председатель села Радослава Церманова отказалась предоставить комментарий «Радио Прага». Она сказала: «У нас здесь совсем нехорошая ситуация. Мы боимся, происходят стычки, они участились. Я не хочу это уже никак комментировать, как бы не стало еще хуже. Мы ищем юриста, обратились уже в три юридические конторы, и никто не хочет браться за наш случай».
Фото: ЧТ24 Зато садовник Рене Мандис, который настроен гораздо смирнее, чем его односеляне, согласился дать комментарий:
— Значит, вы уже пять лет с этим живете?
— Ну да. С начала они просто пришли с тем, что заинтересованы в покупке, а я совсем не хотел ничего продавать, потому что я был в рабочем процессе, на пенсию еще не планировал и не хотел прекратить свой бизнес. И отказал им.
— А сейчас вы уже готовы уйти на пенсию и все продать?
— Конечно, я послал Захарову письмо через три недели после пожара. Но он совсем не отреагировал. А пятого октября у нас был суд в Пардубицах, мой адвокат контактировал их юриста пана Йелинека, и тот выразился так: «Мы не будем реагировать на такое бесстыдное предложение». А я ведь посылал предложение с возможностью торговаться. Это не было так: «Хочу за участок столько-то и точка». Это была деловая пропозиция. Если бы они ко мне пришли и сказали: «Пан Мандис, а почему вы назначаете именно такую цену?», я бы объяснил, и мы могли договариваться. Но получилось так, как получилось.
А когда мой юрист спросил их юриста, почему они не отреагировали на мое письмо, он ответил: «Нам этот сад никогда не нужен был». И что теперь мне думать?
— Каков был предмет жалобы в пардубицком суде?
— Это был спор по поводу двух дорожек, прилегающих к моему дому. Их перекрыли. Одну – совсем, а другой можно пользоваться только через охрану, которая там стоит. Этот спор мы выиграли, но вердикт еще не вступил в силу, так что я не знаю, будут ли они подавать аппеляцию.
— Был ли информирован об этом случае обмудсман?
— Он знает. Но это не я ему сказал. Чтоб вы знали, я не связывался ни с радио, ни с ТВ, ни с газетами – вообще ни с кем. Обмудсман сказал, что по собственной инициативе не будет ничего предпринимать, ему нужно, чтобы я напрямую к нему обратился и тогда бы мне помог.
— А вы не хотите к нему обратиться?
— Не хотите…Я не знаю, я сейчас очень занят и не знаю, за что хвататься. Просто мне уничтожили бизнес, сожгли мою оранжерею и мне нужно сейчас к зиме все привести в порядок. У меня времени нет звонить омбудсману.
— Как бы вам ее еще раз не сожгли после того, как вы ее приведете в порядок, понимаете?
— Понимаю, но это все…под вопросом, не так ли?