На прошлой неделе мы рассказывали вам о чешских ученых, удостоенных Национальной премии «Чешская голова», присуждаемой правительством Чехии, и их достижениях. Героем сегодняшнего нашего рассказа является исключительная личность, самый пожилой лауреат «чешской нобелевки», 90-летний инфектолог Эрвин Адам. По политическим причинам Адама в 1961 году попросили покинуть педиатрический факультет в Праге. Он взялся за основание нового клиническо-эпидемиологического отделения, где изучал безопасность биологических препаратов, однако в 1968 году был вынужден эмигрировать из Чехословакии. После 1989 года стал поддерживать чешскую науку и основал фонд по поддержке социально слабых студентов медицинского факультета Карлова университета.
Слева: Карел Воленец, Анна Фучикова, Павел Кленер, Ленка Томанкова и Эрвин Адам (Фото: ЧТК) Эрвин Адам сыграл ключевую роль в введении в практику вакцин против полиомиелита. Благодаря данной программе массовой вакцинации Чехословакия стала первым государством, вычеркнутым Всемирной организацией здравоохранения из списка эндемичных по полиомиелиту стран.
Эрвин Адам:
«Началось все с того, что Альберт Сейбин, создатель живой вакцины против полиомиелита (она появилась в Америке в 1956 году и в отличие от инактивированной вакцины Солка, вводимой путем инъекций, ее принимают перорально) с коллегами ездили по всему миру, так как в США разрешение на применение вакцины не было выдано, но никто с прививками не соглашался. Они приехали к нам в Чехию, мы основали консультационную группу по вопросам полиомиелита и приняли решение о широком применении этой вакцины у нас».
Это было в 1959 году. Первыми были привиты дочери Эрвина Адама, потом — он и его супруга.
Эрвин Адам (Фото: Чешское телевидение) «Для того, чтобы доказать на себе, что прививки безопасны, и потом четверть миллиона чешских детей. Это и было начало, когда американцы начали смотреть на это иначе. То есть, американская вакцина впервые нашла применение в Чехии, в самой же Америке прививать начали лишь в 1962 году, три года после нас».
— Не вменяли вам дочери никогда в вину то, что они стали в своем роде подопытными кроликами?
«Нет, не вменяли – им тогда было 11 и 14 лет. Одна стала профессором гинекологии и акушерии, вторая – юристом. Обе живут в Хьюстоне, но, несмотря на это, моя внучка в этом году поступала на медицинский факультет Карлова университета, потому что я уверен – в Праге она получит, что касается основных теоретических дисциплин, лучшее образование, чем в США, а вот клинические дисциплины поедет изучать в Америку».
Эрвин Адам, справа (Фото: Чешское телевидение) — Как вы, по прошествии почти полувека жизни в США, имея многолетний опыт профессора эпидемиологии университета Бейлора в Хьюстоне, оцениваете уровень чешской медицины?
«Чешская медицина всегда была на высоком уровне. Я не знаю ни одного из чешских докторов из тех, кто приезжал или эмигрировал в Америку, кто не был бы успешным. То есть, это было достаточно основательное образование. Я приехал в США в 47 лет, и мне пришлось там сдавать все экзамены. Анатомию, гистологию — все с самого начала и на английском, но все чехи должны были с этим справиться, ничего другого нам не оставалось.
С 90-х годов к нам в Хьюстон ежегодно из Чехии приезжали несколько специалистов с целью наблюдений. Прикасаться к пациентам им не разрешалось, так как без сдачи американских экзаменов врачи к медицинской практике не допускаются. И мы должны были ободрять чешских врачей, потому что у них поначалу были комплексы. Мы спрашивали их – 
Эрвин Адам (Фото: Чешское телевидение) это оттого, что здесь больше медицинского оборудования? Но это еще не значит, что медицина как таковая – другая. В целом, это сложно, так как многие вопросы связаны не с уровнем науки, а с финансированием – например, с большей комфортностью, что не каждому по карману».
— Ваша молодость пришлась на начало Второй мировой войны, как и пребывание в немецких концлагерях – их было шесть. Вам удалось узнать потом что-то о судьбе ваших родителей?
«Знаете, я был всегда старым, я никогда не был молодым. Да, я совершил такую обзорную экскурсию по лагерям за немецкий счет… Просто я должен был выжить, а потом … я был в лагерях лишь 15 месяцев, были и те, кто прожил в них все пять лет. Родителей я лишился две недели после выпускных экзаменов в средней школе, однако они успели предупредить нас с сестрой, чтобы мы сбежали, что спасло нам жизнь. Только после войны я узнал из одной американской публикации, что родители были вывезены куда-то на польскую территорию, и их там вместе с другими расстреляли еще в 1941 году».